Приключения одной философской школы

Для всякого внимательного наблюдателя, способного, не поддаваясь впечатлениям момента, охватывать ход жизни в его целом и в его последовательности, очевидно, что общественные силы нашей страны далеко еще не пришли к тому равновесию, которым заканчиваются эпохи кризисов и начинаются эпохи спокойного, «органического» развития. Такое равновесие достигается тогда, когда устанавливается коренное соответствие между «производительными силами» общества с одной стороны, и его «имущественными отношениями» вместе с «политически-правовой надстройкой» — с другой стороны. Для России это означает: или действительное разрешение аграрного вопроса и демократически правовой строй; — или разрушение производительных сил, до уровня, приблизительно, Турции, причем они уже не оказались бы в существенном противоречии с господством помещичьей кабалы в аграрных отношениях и бюрократии в политической жизни; — или действительный аграрный и политический компромисс, т. е. перестройка поземельных отношений, приблизительно, по типу прусской, юнкерско-буржуазной их организации, с умеренно-конституционным строем, и опять-таки с достаточным разрушением производительных сил, в этом случае, конечно — частичным, но все же довольно глубоким. Ни одного из этих трех исходов налицо еще нет; следовательно, кризис не исчерпан…

При таких условиях, переживаемое затишье в борьбе общественных сил может иметь только одно значение: кризис ушел внутрь, его работа продолжается в глубине, где формируется экономическое и правовое сознание общественных классов, где совершается предварительная организация общественных сил, организация классовых настроений и идей. Есть много данных, позволяющих утверждать, что процесс этот идет с огромной быстротой даже среди крестьянской массы, такой инертной и консервативной в «органические» эпохи. Что касается пролетариата — это класс, который не знает ни остановки, ни отдыха в развитии своего сознания, раз оно проснулось. Он пережил за это время больше всех других классов, и теперь со всей энергией отдается делу усвоения и систематизации своего гигантского опыта.

Такое положение вещей — внешнее затишье, за которым скрывается огромная идеологически-организационная работа — для теоретиков пролетарской борьбы представляет наиболее подходящие условия, чтобы усиленно заняться теми областями пролетарской идеологии, которые наименее разработаны, потому что всего дальше отстоят от непосредственной классовой борьбы. Такова область философии. Надо воспользоваться «удобным» временем, чтобы и здесь внести как можно больше пролетарской ясности идей, определенности и чистоты тенденции. Возобновится гроза — и снова будет «не до философии». А между тем философская цельность мировоззрения как нельзя более важна для отчетливого понимания смысла и целей общественной борьбы, для неуклонного проведения в ней выдержанной классовой тактики. Философия есть высшая организующая форма классовой идеологии, — форма, в которой резюмируются и под контролем которой находятся все остальные. Вот почему я считаю уместным и своевременным специально заняться в этой статье критикой философских мнений, довольно распространенных, по-видимому, в нашей среде, и в то же время отмеченных, по моему глубокому убеждению, печатью не пролетарского по существу эклектизма — компромисса идей. Я имею в виду школу Плеханова. Отнестись к ней с особенным вниманием критика должна также и потому, что школа эта открыто предъявляет притязания быть единственной и исключительной представительницей пролетарской философии.