Красная звезда. Крушение республики Итль

БОГДАНОВ ЛАВРЕНЕВ

Красная звезда. Крушение республики Итль

Александр Богданов (Малиновский) КРАСНАЯ ЗВЕЗДА

Посвящается моему сотруднику

Доктор Вернер – литератору Мирскому

Дорогой товарищ, посылаю Вам записки Леонида. Он

желал издать их, – вы лучше меня сумеете устроить это.

Сам он скрылся. Я бросаю лечебницу и иду отыскивать

его. Думаю найти его в Горном районе, где сейчас начи-

наются серьезные события. По-видимому, цель бегства –

попытка косвенного самоубийства. Это – результат все

той же душевной болезни. А между тем, он был так бли-

зок к полному выздоровлению.

Как только что-нибудь узнаю, сообщу вам.

Горячий привет.

Ваш К. Вернер

24 июля 19.. (подпись неразборчива)

РУКОПИСЬ ЛЕОНИДА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. Разрыв

Это было тогда, когда только начиналась та великая ломка в нашей стране, которая идет еще до сих пор и, я думаю, близится теперь к своему неизбежному грозному концу.

Ее первые, кровавые дни так глубоко потрясли общественное сознание, что все ожидали скорого и светлого исхода борьбы: казалось, что худшее уже совершилось, что ничего еще худшего не может быть. Никто не представлял себе, до какой степени цепки костлявые руки мертвеца, который давил и еще продолжает давить живого в своих судорожных объятиях.

Боевое возбуждение стремительно разливалось в массах. Души людей беззаветно раскрывались навстречу будущему; настоящее расплывалось в розовом тумане, прошлое уходило куда-то вдаль, исчезая из глаз. Все человеческие отношения стали неустойчивы и непрочны, как никогда раньше.

В эти дни произошло то, что перевернуло мою жизнь и вырвало меня из потока народной борьбы.

Я был, несмотря на свои двадцать семь лет, одним из «старых» работников партии. За мною числилось шесть лет работы, с перерывом всего на год тюрьмы. Я раньше, чем многие другие, почувствовал приближение бури и спокойнее, чем они, ее встретил. Работать приходилось гораздо больше прежнего; но я вместе с тем не бросал ни своих научных занятий – меня особенно интересовал вопрос о строении материи, – ни литературных: я писал в детских журналах, и это давало мне средства к жизни. В то же время я любил.. или мне казалось, что любил.

Ее партийное имя было Анна Николаевна.

Она принадлежала к другому, более умеренному течению нашей партии. Я объяснял это мягкостью ее натуры и общей путаницей политических отношений в нашей стране; несмотря на то, что она была старше меня, я считал ее еще не вполне определившимся человеком. В этом я ошибался.

Очень скоро после того, как мы сошлись с нею, различие наших натур стало сказываться все заметнее и все болезненнее для нас обоих. Постепенно оно приняло форму глубокого идейного разногласия в понимании нашего отношения к революционной работе и в понимании смысла нашей собственной связи.