Так вот, оказывается, с кем перепутал его дед Василич на новогоднем застолье полтора года назад! И вот чьи вензеля из переплетённых букв «N» и «L» мелькали то тут, то там в подвале Штарндаля!
Да и Мастер Робер во время их поездки в Италию поначалу с интересом поглядывал в его сторону — как на человека, кажущегося знакомым, но где, когда и при каких обстоятельствах, сразу не вспомнить. Теперь понятно, почему.
Наклонившись, Эрик внимательно рассмотрел фотографию. Действительно, определённое сходство имеется, но не более того — на брата-близнеца явно не тянет.
— Первый раз когда тебя увидела, подумала — какое дежавю! — продолжала меж тем Эльмира. — Хотя за двадцать лет много воды утекло, Нейл теперь явно по-другому выглядит. Но как именно, могу лишь предполагать, поскольку ни разу после побега не объявился. А ведь самым талантливым из нас был, мы все по сравнению с ним — неучи и неумёхи. Асфарг случайно не упоминал про ученика, придумавшего Электрический Щит? Так вот это он — причём вывел формулу играючи. Останься в Штарндале, вполне мог вместо дипломной сразу на Мастера сдавать. А сейчас уже и на Великого претендовать. Но увы — предпочёл иную стезю. Может, обиделся на что-то — гении частенько капризны и страдают повышенным самолюбием.
— А как вообще это произошло? Просто взял и тихо испарился средь белого дня?
— Скорей уж ночи, — наморщила лоб хозяйка, вспоминая. — Кажется, в середине января на нашем третьем курсе, начало 2023го, стало быть. Вечером его видели в столовой на ужине, а на следующее утро — уже тю-тю. Сбежал через гостевой портал. В ту ночь в Штарндаль прибыла делегация колдунов из Европы, вот и воспользовался моментом, незаметно прошмыгнув мимо них. Обнаружив пропажу, принялись тормошить Брино — кому, как ни ему, знать, куда отправился Нейл. Но тот ушёл в глухую оборону — дескать, для самого сюрпризом стало, никаких разговоров о готовящемся круизе во внешний мир между ними не затевалось. Зная эксцентричность Нейла и его склонность к немедленной проверке на практике любых, даже явно крезанутых идей, случайно забрёдших в голову, в это охотно поверили. Тем более что почти все вещи мистера Логендрю остались на месте.
— Брино, получается, оказался единственным, кто терпеливо сносил его чудачества?
— Примерно так. Может, и потому, что они земляки. Уж не знаю, были ли знакомы до Академии, но в её стенах дружили чуть ли не с первого дня. Их пара — классический пример единства противоположностей, приводимый ещё Пушкиным. Помните? Они сошлись — вода и камень, стихи и проза, лёд и пламень… Брино по характеру совсем другой — типичный тормоз, не особо интересный в общении, как бы без огонька внутри, прижимист к тому же; наши парни над ним регулярно прикалывались. Одно время пытался за мной ухаживать, но мне такие мелкотравчатые не по душе. Видно, из-за всего этого после окончания Академии больше не давал о себе знать. Даже на банкет по поводу десятилетней годовщины выпуска не заявился. Может, хоть на двадцатилетие пожалует?
