Третья сила

— Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?

Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:

— Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

А. и Б. Стругацкие «Трудно быть богом»

Узкий, кривоватый переулочек, затерявшийся, спрятавшийся от давно не нужной ему людской суеты в глубине маленького лабиринта себе подобных старинных улочек, проездов и тупичков, в стороне от широких проспектов и магистралей большого города, в это утро, будучи даже изрядно замусоренным после пробежки по нему полусонной, деловитой толпы спешащих на работу клерков и прочих конторских сидельцев выглядел свеженьким и ничуть не затоптанным десятками тысяч ног. Казалось, как привычно прокатилась по нему людская волна, так привычно и исчезли её следы, смытые бодрящим осенним воздухом, косыми солнечными лучами и отдаленным, никогда не затихающим, будто океанский прибой, шумом внушительного проспекта, одного из центральных в городе.

Вошедший в переулок через полчаса после ежеутреннего пробега по нему суетливо сонной, двигающейся на рефлексах орды обитателей многочисленных контор и конторок, расплодившихся в городе в последние десятилетия и, будто плесень, заполонивших, захвативших любое мало-мальски сходное для сидения за столом помещение, среднего роста мужчина в длинном широкополом плаще на несколько секунд остановился у стены маленького, двухэтажного особнячка, полной грудью вдыхая такие своеобразные, ни с чем несравнимые ароматы осеннего города. Еще вчера, несмотря на многочисленные ежегодные запреты властей, дворники жгли в ближайших дворах опавшую листву, и горьковатый сильный запах этих костров, казалось, повис в воздухе до самого первого снега. Перебивая запах сгоревшей листвы, с проспекта тянуло бензиновым перегаром от бесчисленных автомобилей, днем и ночью, вечером и утром, пролетающих, а чаще всего — с трудом ползущих в то и дело возникающих пробках. А из ближайших окон вторых и третьих этажей, из квартир, в которых, невзирая на ухищрения и городских властей, и многочисленных дельцов, желающих занять помещения, все еще жили простые горожане, тянуло запахами кухни, свежесваренного кофе, кислой капусты, подгоревшего мяса и прогорклого подсолнечного масла.

Несмотря на некую артистическую небрежность в одежде и такое же, с легкой ленцой и вальяжностью, поведение, выглядевший, как яркий актер второго плана, длинноволосый, смугловатый от летнего еще загара остановившийся на входе в переулок мужчина быстро и внимательно огляделся. Это давно уже стало его второй натурой: отслеживать текущую обстановку в ожидании любых неприятностей, начиная от внезапно упавшего с неба птичьего помета и заканчивая не всегда вежливым, но всегда неожиданным: «Гражданин, пройдемте…» И вот сегодня, наконец-то, давняя привычка принесла реальную пользу.