— Елизавета, Вы закончили свои оскорбления, я могу продолжать?
— Пожалуйста, только не думайте, что я как наивная девочка Вам поверю.
— Да как же Вы не понимаете, сударыня, Вы же шли прямо к ним, к ним в лапы, другой дороги просто не существует. А в обход, морем Никита никогда бы Вас не повел, слишком далеко, опасно и просто не на чем плыть, не плот же строить, в конце концов. Я думал над этим со всех сторон, пока не утвердился в своем решении.
— Решении предать, признайтесь лучше, что хотели спастись!
Серж уже начал заводиться, последнее же восклицание девушки окончательно вывело его из себя.
— О, черт бы Вас побрал, Елизавета, да неужели же Вы до сих пор ни понимаете, я же люблю Вас, люблю не меньше, а может и больше Никиты, и я не мог не попытаться спасти Вас, даже такой ценой. Я знаю, я не вправе рассчитывать на ответные чувства, Вы целиком и полностью принадлежите ему, и я отступил, сдался, превозмог себя, но теперь и я мог что-то сделать для Вас, понимаете, я мог спасти Вас. Пробравшись в логово врага, я смог бы стать для вас ангелом-хранителем. Ради Вашего спасения, предательство Отечества не в счет.
Елизавете была не просто поражена, скорее, потрясена до глубины души. Ей все это не казалось, он действительно любит ее. И его попытки легкого флирта, когда она только приехала к Никите, и постоянные букеты полевых цветов, и его безудержное пьянство на их свадьбе, и взгляд полных тоски глаз, все это оказывается было не надумано ею, не плод воображения, а правда. Боже мой…
— Серж, Вы предали свою страну, свои идеалы ради МЕНЯ?
— Я предал самого себя Елизавета…
— Но я никогда не посмела бы просить Вас о подобной жертве.
— Поэтому я не и не спрашивал Вашего согласия. Сударыня, Лизонька, простите мне мою фамильярность, но я хочу объясниться с Вами сейчас или никогда. Я хочу наконец-то быть откровенным, я слишком долго держал эти чувства в себе. Знаете, когда Никита рассказывал о Вас, я даже не мог поверить, что мужчина может так любить. Он жил Вашим именем, он выжил после ранения только благодаря Вам, в бреду постоянно я только и слышал «Елизавета». Потом он рассказывал мне о Вас. Но тогда я лишь усмехался в ответ, считая себя Донжуаном.
Вокруг меня всегда были женщины, светские красавицы и деревенские девушки в отцовском имении, но все они через какое-то время теряли для меня интерес. Я посмеивался над его восторгами. Что такого должно быть в женщине, чтобы так боготворить ее?! Когда Вы появились в нашем лагере, я это понял. С болью и горечью, я в свои тридцать лет наконец-то понял, что значит любить! Просто любить всем своим существом, всем сердцем, любить до безумия, до одури.