— Я вас понимаю, милорд, — серьёзно сказала она.
От Норы раздался вопль:
— Гермиона-а!
— Ой, я побегу! — спохватилась она. — А то они совсем с ума сойдут.
— Книгу уменьшите, — напомнил я.
— Да, точно. Спасибо, милорд. Увидите Гарри — передавайте, что мы в него верим!
Она убежала с уменьшенным фолиантом в кармане, а я вздохнул и прошёлся по берегу туда-сюда. До обеда, значит... Я щёлкнул пальцами.
— Дриппи!
Не открывая глаз, я сладко потянулся: давно мне не удавалось так хорошо выспаться. Если бы от голода не сводило живот, моё состояние можно было бы назвать блаженным. Голод. Бессонная ночь. Ритуал. Галифакс — отрава! Я подскочил на кровати, зачем-то ощупывая себя, чтобы удостовериться, что не мёртв. Ну конечно, я жив! Не стали бы они меня убивать, не исчерпав всех моих возможностей...
Успокоившись, я зевнул, сполз с кровати, нашарил рядом на тумбочке очки и палочку, вытащил из кармана уменьшенный сундук и, придав ему настоящий размер, открыл. В комнате было темно, поэтому я, недолго думая, отдёрнул чёрную штору — и обомлел, с трудом возвращая себе чувство времени. Находясь в незнакомом месте, я не мог сориентироваться по сторонам света, но то, что я видел, никак нельзя было назвать рассветом. Прямо перед моим глазами находилась глухая кирпичная стена — это был соседний дом, а над его крышей алым и оранжевым пылало небо. Определённо, это был закат. Я протёр сначала очки, потом глаза. Наверняка меня предательски усыпили только для того, чтобы я не путался под ногами и можно было посовещаться в тесном, так сказать, семейном кругу. Сволочи, короче.
За размышлениями я не заметил, что открыл сундук и уже держу в руках обе вещи, которые намеревался из него достать: карту Таро и колдографию. Я положил их в карман и, на всякий случай держа наготове палочку, вышел из комнаты.
Моим глазам предстал тёмный коридор, в конце которого была закрытая дверь. Такая же дверь обнаружилась и слева, а справа была лестница. В доме царила мёртвая тишина, и я осторожно спустился вниз. Хорёк обнаружился в гостиной, на подоконнике.
— Привет, — сказал я хриплым со сна голосом, отдёргивая свежую тюлевую занавеску. Никак домовик завёлся.
— Привет, — не поворачивая головы, сказал Малфой.
— Это твоё, возьми, — как можно более нейтральным тоном сказал я, протягивая ему карту и колдографию. Он обернулся, мельком взглянул на мою руку, потом поднял на меня почти прозрачные глаза. Взял нерешительно, как будто думал, что это ловушка. Посмотрел, убрал в нагрудный карман новой рубашки. Сто пудов, успели завести домовика. Мотался небось, бедолага, весь день отсюда в имение и таскал Хорьку шмотки...