За околицей, пропитанной густым смолистым ароматом, за последним домом, поменьше и попроще других, начинался ядреный сосновый бор. Старики подошли к первым высоченным деревьям. Здесь дорога заканчивалась и в лес убегала узкая натоптанная тропка. Прежде чем повернуть назад, они решили присесть на взгорке — отдохнуть в тени. И тут их кто-то окликнул:
— Здравы буде, странники. — Голос раздался неожиданно, и они даже слегка вздрогнули.
Калики обернулись. На них смотрел примерно их ровесник — старик с густой благообразной бородой в коротком жупане и лаптях. Он опирался на высокий посох, украшенный резьбой, умные глаза глядели с прищуром, словно он собирался улыбнуться, но почему-то сдерживался.
— И ты здрав будь, человече. — Старики развернулись и слегка кивнули.
— Кого-то ищете?
Креслав изучающе смерил взглядом старика:
— Странствуем по воле Божьей.
Их собеседник словно расслабился и наконец улыбнулся. Улыбка вышла светлая и примиряющая.
— Я тоже, други, такой же. Вот завела дорога в Коломны. Добрые люди не бросили на улице, приютили, — он кивнул на ворота крайнего дома. — Поживу немного и дальше пойду. Благодарствую Исуса, сына господа нашего, — он скромно перекрестился и подошел поближе. — Вы присесть, кажется, собирались. Давайте посидим, что-то жарко стало.
— Добре, присядем.
Старики, покряхтывая, расселись на взгорке, укрытом от солнечных лучей густой сосновой зеленью, посохи уложили рядом.
— А ты, никак, Сергий, — Ставер выглядел в прямом разрезе рубахи кончик креста. — Нам про тебя говорили.
— Говорили и ладно, ну, хоть не ругали сильно?
— Наоборот, хвалили.
— Людям я плохо не делаю, и они мне тем же отвечают.
— Это ты верно сказал. Только вот не все христиане, так как ты, считают. Некоторые нас, староверов, и в люди не записывают. На вроде собак мы для них.
Сергий опустил голову и вздохнул:
— Это беда веры христовой. Она мне душу жжёт и силы отнимает. Люди своим слабым умом, отягощенные грехами тяжкими, пытаются свет истины познать, а того не ведают, что только отягощают вину свою перед Господом. Не знают они, что у него там нет христиан и староверов, а только хорошие и плохие люди.
Креслав заинтересованно полуобернулся к Сергию, из-за него выглянул изумленный Ставер и испытывающе уставился на старика: не врет ли? Но взгляд Сергия был таким спокойным и чистым, что он тут же устыдился собственной подозрительности.
— Чудно слышать такие речи от христианина. Как ты среди своих-то уживаешься с такими мыслями?
Сергий поднял глаза и помолчал, разглядывая заплот крайнего дома:
— А я и не уживаюсь.