Путешествие по ночному городу закончилась. Всего и осталось — пересечь парк, да подняться на третий этаж своей «хрущевки».
Однако именно здесь ее и поджидало главное испытание. Маленький, уютный парк с разбросанными между деревьев в художственном беспорядке качелями и беседками, сейчас показался Оле дремучим лесом. Но окончательно добил ее гололед. Шпильки каблуков безбожно скользили по ледяной корке, разъезжались, норовили обломиться в любую секунду.
«Зря, конечно, я так вырядилась, — подумала Оля, и даже фыркнула от смущения — Куда деться,.. артистка. Никто и внимания не обратил. Даже Зинка. Вот и ковыляй теперь в темноте по кочкам, ворона.
Увлекшись самоедством, Оля даже забыла о своих глупых тревогах.
Охнула, едва не подвернув ногу на особо коварной ледышке и подвела итог: «В двадцать лет ума нет…»
«Может, стоило Петьке позвонить? — запоздало пожалела Оля, и решительно отмела глупую идею: — Ну, нет. Лучше уж сама. Тетя Маша, стерва та еще. И углядит, и унюхает, а потом и всем растрезвонит. Не вахтерша, а Голос Америки…»
Олин муж, выпускник факультета журналистики, в отличие от нее, отыскать работу по специальности не сумел. Он тянул пиво в соседней с их съемной квартирой кафешке, в душе крепко завидуя супруге.
— Ясное дело — повезло. — Щуря глаза, улыбались подружки и лишь вздыхали в ответ на Олины заверения о стечении обстоятельств. А вышло все и вправду случайно.
Актриса, бессменно игравшая в областном ТЮЗе роли травести неожиданно угодила в «ситуацию». Кому–то из ассистентов попалось резюме выпускницы театрального училища…
— Эй, крошка, пивка не желаешь? — услышала Оля голос из темноты беседки. Невинное, вроде бы, предложение прозвучало, словно пушечный выстрел. Ойкнула, чувствуя расползающийся в животе холод, и, уже не думая о целости каблуков, рванулась прочь. Но гололед сыграл недобрую шутку. Каблук заскользил по ледяному зеркалу, и Оля рухнула на колени. Голос прозвучал у самого уха: — Помочь, подружка?
Грубые руки подхватили ее и подняли с асфальта. Дернулась, зажатая парой одетых в темные куртки парней.
— Смотри, Череп, девка с перепугу, поди, уделалась. — Радостно проорал один из них. А второй, стриженый на лысо бугай, с вожделением уставился на симпатичную мордашку.
Ничего не соображая от страха, попыталась завизжать, но жесткая ладонь ударила по лицу, вбивая крик. А еще раз, по затылку. Умелый, поставленный удар, взорвал в голове миллион искр…
Очнулась от холода. Собралась с силами, попыталась шевельнуть головой. Лицо зажгло болью, как будто плеснули кислотой. Онемелыми пальцами коснулась губ, стирая застывшую кровь.
