– Сошел с ума? Может. Может быть, ты мне в этом случае сейчас мерещишься в моей комнате возле моей постели в час ночной.
– Да как ты смеешь! – Увы, я угадала. Мертвицин среагировал на мое появление именно так, как я не хотела, чтобы он среагировал.
Или хотела?!
– Могу я задать вопрос? Что же ты тогда делаешь здесь?
– У тебя рана, – ответила я невпопад. Но этот момент давно нужно было прояснить, за тем я, в общем, и пришла. Самые страшные помыслы подтвердились в ту секунду, когда я включила подсветку мобильника.
Молчание.
– Не понял?
Я осторожно прикоснулась пальцем к месту, оголившемуся ввиду расстегнутых пуговиц.
– Ты надел чистую рубашку. Ты мылся. Откуда это?
Желая проверить мои слова, он потянулся рукой к этому месту, но я не успела убрать ладонь, как результат – он накрыл своей ледяной рукой мою теплую. Я вздрогнула.
– Что ты хочешь этим сказать?
Я вздохнула, пытаясь справиться с наваждением, и кинулась в объяснения:
– У тебя рана. Это твоя рана. И кровь была твоя, не чужая.
– Да?
Разговор не клеился. Его, казалось, интересовали совсем другие вещи в этот ночной час, совершенно не запекшаяся кровь вокруг маленькой черной дырочки, какие бывают от огнестрельных ранений. Впрочем, через пару секунд меня тоже перестало это интересовать.
Он стал поглаживать мою ладонь. Вы когда-нибудь пробовали водить по телу кусочком льда? Это было то же самое. Только без воды. Сухо и холодно.
Сухо, холодно и… прекрасно.
Почему же это так прекрасно, господи? Почему?
– Что… что ты д… делаешь? – заикаясь, понапрасну взывала я. – П… пусти немедленно!
– Ты этого хочешь?
– Нет. Да! Нет. Не знаю! Какая разница?
– Разница есть. Что для тебя счастье, Катя?
– Н… не это. Мне пора к себе. Я нашла ответ на свой вопрос. Спокойной ночи.
Я оттолкнула его и стала обходить, проходя между ним и кроватью, потому что дверь находилась именно в той стороне, но когда сделала второй шаг, он пихнул меня на полуразобранную постель. От неожиданности я охнула, хотя приземлилась на мягкое место.
– Желаешь спокойной ночи? Уверяю, ночи для меня давно спокойнее некуда, – сказал он странную вешь. – Что тебя во мне отталкивает? – спросил невпопад и немного с жалостью.
– Глаза, – не думая ни мгновения, ответила я, так как в них сейчас и глядела, эти инфернальные глаза действительно наводили на меня ужас. – Они красные.
– Красные? Но что плохого в красном цвете? Ты помнишь, что я говорил про красное, Катя? – Я сидела на постели, глядя на него снизу вверх, и молчала. – Катя, я задал вопрос, – спокойно произнес он. – Ты помнишь? Ты помнишь, что я говорил про красное?