Хотя я, вообще-то, жизнелюб. У меня нет тяги к суицидальному решению всех проблем. Я уж лучше напьюсь лишний раз до потери пульса и совести. Переболею с похмелья, и все пройдет. Снова захочется жить, творить безобразия и любить какую-нибудь женщину. Просто порой случаются моменты, когда ждешь смерти, просто как логического завершения — другого исхода не просматривается. Это не жажда избавления от страданий — можно вот так же стиснуть зубы и перетерпеть и боль, и ярость, и страдания. Только когда не видно продолжения жизни, ее естественным продолжением является смерть. Такова селява, и тут уж ничего не поделаешь, хоть голову в кипяток суй.
Но я все жил и жил. Не было ни рая, ни ада. Ни черти, ни ангелы за мной не торопились, так что волей-неволей приходилось продолжать лежать, зажмурив глаза и стиснув зубы, и терпеть боль, мечтая, чтобы та хоть немного стихла.
Мои в какой-то степени мазохистские муки прервал нестерпимо яркий свет, вспыхнувший внезапно, как эпидемия дизентерии в тифозном бараке. Его самого, как такового, я не видел, но световая волна с силой обрушилась на веки с той стороны, и это получилось неожиданно больно. Я дернулся и потерял сознание.
Повторный выход из небытия сопровождался негромкой речью. Кто говорил и зачем, сперва разобрать было невозможно. Но, прислушавшись, я узнал много нового и интересного. Про себя и не только.
Беседовали, судя по всему, две медсестры. То ли одна из них сдавала смену другой, сообщая при этом все, что сумела узнать о вновь поступивших больных, то ли они просто другого места не нашли, чтобы потрепаться друг с дружкой, только их гундеж, раздражающе монотонный, зато в плане информативном до жути интересный, все время старался влезть мне в самое ухо. Настырный, как таракан. Но, в отличие от таракана, мешать ему я не стал — информация была нужна.
— В самосвал, Люда, врезались. Или самосвал в них. Я в этом не разбираюсь. То ли ГАЗ, то ли КамАЗ, я в этом тоже не разбираюсь.
Интересно, подумал я, а в чем-нибудь ты разбираешься? Знаешь, чем сосисочная кожура от презерватива отличается? Но встревать в разговор не стал, решив отложить это на потом.
— …Двое пассажиров — насмерть. Самосвал как раз с их стороны врезался. Одного прямо по всему салону размазало — и в гроб класть нечего будет. Не наскребешь. Второго тоже хорошо порвало. Ну, я же говорю — оба насмерть. А этот — ничего. Повернул машину пассажирской стороной под удар — и выжил. Даже кости не поломаны. Головой ушибся сильно да суставы с мышцами помял. Недели полторы в постели проваляется — весь в синяках и шишках будет. От боли дышать через раз будет.