Волков очень нервничал, излагая цель своего визита. Оказалось, что он является полковником, заместителем резидента НКГБ в Турции, и принял решение бежать на Запад. Он заявил, что хотел бы получить паспорта для себя и жены для выезда на Кипр и 27 500 фунтов стерлингов.[18] В обмен на политическое убежище он предлагал англичанам досье, документы и информацию, собранные им во время работы в британском отделе ИНУ в Центре: список советских агентов в Турции, адреса зданий НКГБ в Москве, данные о системе их охраны, слепки с ключей, графики смен дежурных охранников. Но самым важным была его информация о советских агентах в Англии, причем двое из них, по его словам, работали в министерстве иностранных дел, а семеро — в британской разведывательной службе, один из которых исполнял обязанности руководителя отдела британской контрразведки в Лондоне.[19]
Рид с Пейджем сошлись во мнениях, что о предложениях Волкова следует поставить в известность посла Великобритании в Турции сэра Мориса Петерсона. Однако тот выразил крайнее неудовольствие по поводу этого известия, так как уже давно пытался пресечь пребывание в штате посольства сотрудников СИС под дипломатическим прикрытием. «Я не допущу, чтобы мое посольство превратилось в шпионское гнездо, — заявил Петерсон. — Если вы хотите заниматься этими делами, выбирайте для этого Лондон». Это решение посла не информировать резидента СИС в Турции Сирила Макрея о произошедшем и привело к печальным для Волкова последствиям.
Когда Волкову сказали, что о его просьбе придется проинформировать Лондон, он согласился, но выдвинул ряд условий. Первое: отчет о беседе должен быть написан от руки, а не напечатан на машинке, так как в британском посольстве есть русский агент. Второе: сноситься с Лондоном по его вопросу необходимо по дипломатической почте, поскольку все радиосообщения между Лондоном и посольством в Москве уже в течение двух с половиной лет расшифровываются. Третье: ответ он будет ждать не более 21 дня. Обговорив эти условия, Волков покинул британское посольство.
Девятнадцатого сентября 1945 года донесение, написанное в Стамбуле Ридом, было доставлено в СИС, где легло на стол начальника девятого отдела, занимающегося контрразведкой против коммунистических стран и организаций. Имя этого начальника было Ким Филби. Как глубоко внедренный «крот» НКГБ, он сразу оценил масштаб грозящей ему опасности.
«Я сразу же отверг идею советовать проявлять осторожность в деле Волкова под предлогом возможной провокации, — писал он позднее в книге «Моя тайная война». — В тот момент это никакой пользы мне не принесло бы, а с точки зрения длительной перспективы могло бы явиться компрометирующим меня фактором. Единственно правильный путь — действовать смело. Я доложил Мензису (тогдашний начальник СИС), что, по моему мнению, речь идет о деле чрезвычайной важности. Мне потребуется какое-то время, чтобы разобраться в его существе, и, исходя из информации, которая, возможно, будет получена, выработать соответствующие рекомендации».