В станицу Николай Магура попал по ранению. В одном из боев с белоказаками рядом с недавним балтийским матросом, подняв столб песка, разорвался снаряд. Магуру накрыло вздыбившейся землей и швырнуло на дно окопа. Очнулся он уже в санитарной теплушке. В тяжелой голове стоял непрекращающийся гул, не переставая стучали надоедливые барабанные палочки.
— Парень ты с виду крепкий, — успокоил Магуру его сосед по палате Калинкин — низкорослый конопатый солдат со смешливыми глазами. С утра и до отбоя он неугомонно скакал между коек на костылях. — Неделька пройдет, и снова в свой полк вернешься. Не журись и не сомневайся.
Но минула неделя, за ней другая, а Магура все продолжал отлеживать бока, глотать пилюли да порошки. К концу третьей недели, когда он уже был готов бежать в казенном белье на фронт, доктор наконец-то смилостивился:
— Надоело рапорты подавать? А мне, признаюсь, осточертело ваше нытье слушать. Получайте одежду и паек на трое суток.
— И меня, гражданин доктор, выписывайте! — взмолился Калинкин. — На пару с ним! Вместе до передовой доберемся — вдвоем сподручнее. А не выпишите — сбегу, как есть сбегу!
Доктор покачал головой, растрепал бородку:
— О фронте пока придется забыть: воевать вам еще рано. С остаточными явлениями контузии много не навоюете. Есть указание направить товарищей Магуру и Калинкина к военному коменданту.
На прощание доктор настоятельно потребовал от Магуры строго соблюдать режим, больше бывать на свежем воздухе и не нервничать. А Калинкину подарил костыль, который солдат поспешил оставить за воротами лазарета.
День был жаркий, солнце в поднебесье пекло невыносимо. Суровикинская словно вымерла — ни людей, ни телег на улицах. Куры и те спрятались под заборы, перестав купаться в пыли.
Духота стояла и в кабинете коменданта, хотя окна были распахнуты. Увидев на пороге Магуру с Калинкиным, комендант усадил их под кумачовым лозунгом «Все на борьбу с Красновым!».
— Хотел лично в лазарете познакомиться, да все недосуг было зайти, — сказал комендант, рассматривая Магуру. — Про твою боевую биографию знаю. Потому и к себе вызвал. Держи.
— Что это? — удивился Николай, получив листок с печатью.
— Мандат, — сказал комендант. — Назначаешься, согласно приказу, комиссаром. С людьми у нас, сам понимаешь, не густо — фронт почти всех забрал. А ты человек проверенный, в партии не первый год. Так что поработай комиссаром до полного выздоровления.
— Мне же в родной полк надо! — напомнил Магура.
— Успеешь, — сказал, как отрезал, комендант.
Магура поднял к глазам мандат. Скачущие буквы пишущей машинки выстраивали на листке короткий текст: