— Это точно. Далеко было иным до бати в песне и пляске! Особенно когда за воротник зальет! — Камынин откинул голову и тихо затянул:
Прощай ты, город и местечко,
Прощай, родимый хуторок!
Прощай ты, девка молодая,
Ой, да прощай, лазоревый цветок!
Бывало, от зари до зорьки
Лежал у милки на руке…
Старушка заслушалась, подперла голову рукой, еще ниже склонилась над столом, и глаза у нее вновь повлажнели.
— А батькина гармошка-то цела. В сундуке все эти годы берегу. Просили уступить, да я не схотела. Вроде память…
В сенцах стукнула щеколда.
Саид-бек взглянул на Камынина, но тот был невозмутим, лишь на левой щеке заходил желвак.
— Не надо, — увидев, что рука напарника проворно юркнула в карман, приказал Камынин. — Без паники.
— Позвольте?
Не дожидаясь разрешения, дверь отворили. Чуть пригнувшись, чтоб не задеть фуражкой притолоку, в горницу вошел Григорий Полетаев. Глядя мимо хозяйки на ее гостей, поздоровался.
— Утро доброе, тетка Дарья. Здравия желаю, товарищи!
— Присаживайся, Гришенька, — заспешила старушка. — Окажи уважение. И радость со мной раздели: сынок возвернулся.
— Поздравляю! — Григорий снял фуражку, но за стол не сел, продолжая стоять у порога. — Извините, товарищи, но прошу предъявить документы. Время, сами понимаете, какое.
— Да сынок это мой! И товарищ его, — объяснила старушка.
— С кем имею честь? — спросил Камынин.
— Сержант госбезопасности Полетаев, товарищ батальонный комиссар! — представился Григорий, взглянув на петлицы гимнастерки Камынина. — Из райотделения НКВД.
— Тутошний он, — подтвердила старушка. — Из суседнего хутора родом.
— Вам воинский билет или командировочное предписание? — спросил Камынин.
— И то и другое.
— Пожалуйста.
Камынин залпом осушил рюмку, подцепив из тарелки малосольный огурец, и только потом достал бумажник.
«Удача, большая удача, что документы сработаны на мое настоящее имя. Этот сержантик знает мою мать, и для него было бы по меньшей мере странно прочесть в документах чужую фамилию. Пусть проверяет — все сделано на совесть, придраться не к чему», — размышлял Камынин, не торопясь выуживая из бумажника воинский билет и лежащий в нем листок командировочного предписания.
Он положил удостоверение на край стола. То же сделал и Саид-бек.
— Отчего не на фронте? — спросил Камынин.
— Просился и не раз. Сказали, что в тылу пока нужен…
Полетаев присел к столу и начал просматривать документы. Первые были на имя Камынина Федора Петровича.
— На службе, понятно, возлияния запрещены, — с улыбкой сказал Саид. — Но от чая, надеюсь, не откажетесь?
— От чая? — переспросил Полетаев. — Чай можно…