Я провел ее в спальню и встал сзади, пока она осматривала шкафы и тумбы.
— Распродать все это будет совсем не сложно, Эд, — сказала она мне. — Я знаю одну женщину, которая занимается подержанной одеждой. Она назначит цену и все это заберет.
Я вздохнул с облегчением.
— Очень хорошо. Я надеялся, что найдется какой-нибудь выход. Пускай назначает какую угодно цену, лишь бы нам не возиться больше с этой квартирой.
— Должно быть, синьорина Чалмерс тратила много денег, — сказала Джина, осматривая одежду. — Кое-что тут никогда не надевалось, а куплено все в самых дорогих магазинах Рима.
— Ну, ей на это деньги давал не Чалмерс, — заметил я. — Полагаю, ее кто-то финансировал.
Джина пожала плечами и закрыла дверцу шкафа.
— Она все это получила не за просто так, — сказала Джина. — И я ей не завидую.
— Пойдем в другую комнату. Я хочу с тобой поговорить.
Она прошла за мной в гостиную и села в кресло.
— Эд, почему она звонила, называясь миссис Дуглас Шерард? — спросила Джина.
Если бы на меня вдруг упала стена комнаты, я был бы меньше потрясен.
— Что? Что ты сказала? — проговорил я, уставясь на нее.
— Я спрашиваю, почему она назвалась миссис Дуглас Шерард. Наверное, мне не следовало этим интересоваться. Извините.
— Откуда тебе известно, что она себя так называла?
— Я узнала ее голос, когда она звонила перед вашим отпуском.
Мне следовало догадаться, что Джина могла бы узнать голос Хелен. Они дважды говорили по телефону, когда Хелен впервые приехала в Рим, а у Джины отличная память на голоса.
Я подошел к бару.
— Выпьешь, Джина? — спросил я, стараясь говорить спокойно.
— Я бы выпила шампанского.
Я достал бутылку шампанского и бутылку виски, налил себе более крепкого напитка, а Джине — шампанского.
Я знал Джину четыре года. Одно время мне казалось, что я в нее влюблен. Работая с ней день за днем и большую часть времени проводя с нею наедине, трудно было избежать соблазна с ней сблизиться. Но я удерживался от этого шага, стремясь, чтобы наши отношения остались более или менее деловыми.
Я видел многих журналистов, работавших в Риме, которые слишком близко сошлись со своими секретаршами. Рано или поздно эти девочки совсем отбивались от рук или приходил какой-нибудь большой человек и замечал, что происходит, и начинались разные неприятности. Поэтому я держался с Джиной достаточно строго. Тем не менее что-то невыразимое нас связывало, и я знал, что всегда могу полностью положиться на Джину.
Я решил, что допью виски и расскажу ей все без утайки. Зная, в какое дерьмо я вляпался, я чувствовал, что нуждаюсь в чьем-то непредвзятом совете.