Эдит Чапин задумалась.
— Должно быть, дело не только в этом, — сказала она. — Спасибо, что навестили меня. Это было очень мило с вашей стороны. А позднее, когда все немного… образуется, я попрошу у вас совета.
— Я весь к вашим услугам.
— И передайте привет Китти.
— Она тоже хотела прийти, но я был уверен, что тут и так соберется толпа. Между прочим, там внизу у меня была очень приятная беседа с Джо-младшим. Поразительно, как он похож на своего отца.
— Да, по крайней мере внешне. В остальном они совсем разные.
— Именно это я и имел в виду. Огромный старинный дом, не правда ли?
— Полный воспоминаний, веселых и грустных.
— Таким он и должен быть, — сказал Хукер.
— Улица Фредерик больше не в моде, но зато она намного удобнее Лэнтененго. У нас тут вечно шум и дым от поездов, да и некоторые из обитателей Уильям-стрит оставляют желать много лучшего, но мы уже привыкли.
— А переговорная труба? Полагаю, осталось совсем мало домов с переговорными трубами.
— О, чего здесь только нет. Вы, наверное, заметили наш лифт? А обзорные зеркала[1] на втором этаже?
— В прошлом году я написал статью про обзорные зеркала. Послал одного из моих репортеров, и он насчитал, что во всем городе осталось всего восемьдесят семь обзорных зеркал.
— А когда я была ребенком, думаю, во всем городе не нашлось бы и восьмидесяти домов, где не было бы обзорных зеркал, — сказала Эдит Чапин со свойственной ей грустной улыбкой.
Роберт подошел к ней, взял ее руку в свои ладони и пожал.
— Вы, Эдит Чапин, необычайно смелая женщина.
— Благодарю вас, — ответила она.
— Звоните мне, пожалуйста, что бы вам ни понадобилось и что бы ни случилось.
— Благодарю вас, Роберт, — сказала Эдит.
Он расправил плечи, как и подобает бывшему лейтенанту Национальной гвардии, и вышел из комнаты для рукоделия.
Эдит подождала, пока Роберт спустился на площадку второго этажа, а потом подошла к переговорной трубе и свистнула в свисток.
— Слушаю, мэм, — отозвалась Мэри.
— Мэри, я готова, — сказала Эдит Чапин.
В завещании Джозефа Б. Чапина сюрпризов не было — аккуратно составленный документ, вполне пригодный для публичного обсуждения. Определенные суммы были предназначены для слуг и благотворительных заведений, и выражались они в долларах, но основная часть состояния была в акциях, облигациях и займах с обозначением их названий или места расположения.
Сумма в сто тысяч долларов была отписана сыну, Джозефу Бенджамину Чапину-младшему, и точно такая же — дочери, Энн Чапин. Остальное же состояние предназначалось для создания фонда вдове Эдит Чапин. После ее смерти фонд должны были поделить поровну между сыном и дочерью. Личные же вещи усопшего — запонки, портсигары, жемчужные булавки для галстуков, часы и цепочки для часов — отходили вдове, однако ей предлагалось распределить их между друзьями покойного: его партнером, с которым они вместе владели юридической фирмой, его врачом, менеджером клуба «Гиббсвилль» и первым — еще не родившимся — внуком.