- Мой муж побьет меня, а, может, и еще что похуже.
- Хуже?
- Я опозорена.
- Ничего подобного.
- И он в это поверит?
Я помолчал, а потом покачал головой.
- Он не поверит в это.
- Значит, он меня изобьет, а потом, скорее всего, убьет.
- Правда?
- Он гордец.
- И глупец, - прибавил я.
- Но и глупцы убивают.
Мне пришло в голову, что она бы могла озаботиться всеми этими последствиями до того, как настояла на том, чтобы сопровождать своего сына, но потом заметил, что она плачет, и не произнес эти слова.
Она делала это беззвучно. Просто молча всхлипывала, а потом со скамьи для гребцов пришел Осферт и обнял ее за плечи. Она повернулась к нему, склонила голову ему на грудь и продолжала плакать.
- Она замужняя женщина, - сказал я Осферту.
- А я грешник, - отозвался он, - проклятый Богом с рождения. Господь не может причинить мне больше вреда, потому что я уже обречен из-за греха моего отца.
Он с вызовом на меня посмотрел, а когда я ничего не ответил, мягко увел Ингульфрид к корме. Я наблюдал, как они удаляются.
Какие же мы глупцы.
Через два дня поутру мы высадились на берег, подойдя к нему в серебристом тумане. Мы шли на веслах, и некоторое время я следовал вдоль берега, тянувшегося хмурой полосой справа.
Мы шли по мелководью, а ветер стих, лишь тысячи птиц взлетали при нашем приближении, будоража спокойное море взмахами своих крыльев.
- Где мы? - спросил Осферт.
- Не знаю.
Финан стоял на носу. Он обладал лучшим зрением из всех, кого я когда-либо знал, и всматривался в этот плоский и унылый берег в поисках признаков жизни. Но ничего не видел.
Он также искал отмели, а мы гребли медленно, боясь сесть на мель. Нас нес прилив, а весла лишь помогали кораблю держать постоянную скорость.
Потом Финан крикнул, что что-то видит. Это снова были ивовые слеги, и мгновение спустя мы заметили среди песчаных дюн несколько сараев и повернули к берегу.
Я следовал по каналу, обозначенному слегами, и на сей раз это был настоящий канал, который привел нас к укрытию за низким песчаным мысом, где была маленькая бухта с вытащенными на берег четырьмя рыбацкими лодками.
Я почувствовал запах костров, на которых коптилась рыба, и повел Полуночника так, что он уткнулся носом в песок, зная, что прилив снова поставит его на воду. Так мы вернулись в Британию.
Я оделся как для войны, в кольчугу, плащ и шлем, и повесил на бок Вздох Змея, хотя и не мог вообразить, что в этом блеклом, окутанном туманом одиночестве мы можем встретить врага.
Но все равно я был в блеске всей своей воинской славы и, оставив Финана командовать Полуночником, взял полдюжины людей на берег. Кто бы ни жил в этой малюсенькой деревушке на пустынном берегу, они увидели, как мы приближаемся и, вероятно убежали и спрятались, но я знал, что они наблюдают за нами сквозь туман и не желал перепугать их еще сильнее, высадившись с большим числом людей.