Я отхожу от компьютера и пытаюсь сосредоточиться на подготовке к контрольной по математике. Почему-то мне всегда нравилось заниматься на кровати. Так у меня больше возможности разложить все вокруг. Обычно потом у меня ноет спина, но я не меняю привычек. Я начинаю повторять геометрию. Жанин ее ненавидит, но у меня с этим предметом довольно неплохие отношения. Пусть он никогда не понадобится в реальной жизни. Ну где мне может понадобиться теорема Пифагора? Где-то посередине первого урока мне приходит сообщение по «Инстант мессенджеру». Это Дария. Она договорилась насчет интервью с каким-то бруклинским журналом. Странно, ведь я еще толком и не фотограф. Тем не менее записываю адрес.
Мои мысли постоянно возвращаются к последнему сообщению. Как бы я ни пыталась убедить себя в том, что там, возможно, нет ничего важного, мне все равно нужно его услышать. Где я могла оставить телефон? Может быть, сейчас кто-то звонит по нему в Германию?
Я наконец ложусь спать. Мне снится, что я плаваю в озере, в лагере. Озеро кажется бесконечным, а вода в нем густая и ярко-синяя. Вдалеке на маленьком островке стоит мама, чем ближе я подплываю, тем меньше и дальше кажется этот островок. Плыть все труднее и труднее, и вскоре мне хватает сил только на то, чтобы держать голову над водой.
Поиски маминого телефона не приносят ничего, кроме разочарования. Я устала и взмокла. Отца нет в кабинете, и дома как-то слишком тихо. Из спальни родителей доносится приглушенный женский голос. Элиза сидит на кровати и говорит по телефону. Я вхожу в комнату, и она сообщает собеседнику, что перезвонит.
– Привет, Элиза. Ты не знаешь, где отец?
– Привет, – отвечает она, теребя бусы. – Откровенно говоря, он в самолете. Ему пришлось улететь в Лос-Анджелес на несколько дней раньше, чтобы подготовиться к премьере. Он очень расстроился из-за того, что не смог с тобой попрощаться, и просил передать, что позвонит сразу, как приземлится.
Мне хочется разбить что-нибудь о стену, закричать, взять Элизу за плечи и хорошенько встряхнуть, но я напоминаю себе, что женщина ни в чем не виновата. Хотя, глядя на то, как она сидит на кровати моей матери в этой кошмарной коричневой блузке и пялится с глупой сочувственной улыбкой, контролировать себя становится все сложнее.
– С тобой все в порядке?
Неожиданно у меня сдают нервы.
– Нет, – произношу я тише, чем собиралась. – Я понимаю, что у него дела, но он никогда раньше не уезжал не попрощавшись.
– Иди сюда, садись. Я понимаю, странно, что я нахожусь здесь, но у меня в доме ремонт, и твой папа попросил меня остаться с вами.