— Дойдет до этого? — спросил я. — Это принесет будущее?
Мариамна закрыла глаза, словно для того, чтобы отогнать видение. Она глубоко вздохнула и провела рукой по лбу.
— Бог дал мне некий дар, — сказала она. — Я смутно вижу события, словно фигуры людей, проходящие в тумане. Видения, которые меня посещают, трудно объяснить. Будь я единственной, кто видит подобное, я бы отбросила это как бред, но я не единственная. И другие видят это.
— Пророк Иисус бен Анан? — спросил я. — Я слышал его предсказание о падении Иерусалима. Но он безумен и никто не принимает утверждения сумасшедшего.
— Я говорю не о нем, — заметила Мариамна. — А о другом Иисусе, которого некоторые называют Христом.
— Который был распят Пилатом? Это правда, то что говорят о нем?
— Не знаю, мой Луций, — ответила Мариамна. — Если он и правда был Мессией, тогда, конечно, мы его отвергли, хотя это отвержение было предсказано пророком Исайей. «Он был призрен и умален пред людьми, муж скорбей».[18] Получается, что мы распяли нашего Мессию, которого мы так долго, так страстно ждали. Был ли этот Иисус Мессией или нет, я не знаю, но пророком он, бесспорно, был, потому что я могу отличить правду от лжи, а он говорил правду.
Я попросил ее рассказать мне еще что-нибудь из учения этого великого раввина, чьи пророчества произвели на нее такое большое впечатление. И вот, всматриваясь в прошлое, она рассказала как рабби Иисус со своими учениками приехал в Иерусалим на праздник Пасхи.
— Тогда было много людей, которые его почитали, — говорила Мариамна, — хотя через краткое время стали требовать его крови. Но когда он ехал к Иерусалиму, многие были убеждены, что он посланец Бога, и даже бросали ему под ноги свои одежды и кричали «Осанна!» И многие горожане толпой вышли из ворот и поднялись на склоны Масличной горы, чтобы встретить этого великого учителя. Что до меня, то я была полна любопытства и позвала твою мать, которая была лишь малым ребенком, и мы побежали через ручей Кедрон, забрались на склон и увидели, как он ехал через гору к городу. Мы стояли совсем близко, когда он проезжал мимо, и я посадила твою мать себе на плечи, чтобы она могла его видеть. Своим детским голоском она закричала «Осанна!», и он обернулся к ней и улыбнулся. Потом, повернувшись за изгибом дороги, он подъехал к кряжу, с которого неожиданно открылось великолепие Иерусалима, и здесь он слез с осла, на котором ехал, и склонился перед городом, пока его лоб не коснулся земли. Когда он поднялся, люди увидели, что он плачет, и они перестали кричать «Осанна», и воцарилось гробовое молчание. А он, вытянув руку к городу, громко закричал: «О Иерусалим! Если бы и ты хоть в сей твой день узнал, что служит к миру твоему, но это сокрыто ныне от глаз твоих! Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне».