Энни тут же отогнала это видение, убеждая себя, что всему виной эротический фильм, который они обсуждали накануне с подругой. Но спор с Рейтом возобновился чуть позже, когда он, уже собираясь уходить, поджидал необыкновенно шикарную и нарядную блондинку, с которой появился в тот раз.
— А все-таки, — вызывающе заявила. Энни, для пущей уверенности заносчиво выпячивая подбородок, — в наше время благоразумнее иметь поменьше сексуальных партнеров.
— Разумеется, благоразумнее, — вежливо согласился Рей, — особенно если это касается тебя, крошка.
В это время подошла спутница Рея, и Энн уже ничего не успела возразить.
Фиктивный брак с Уолстером… Да она, должно быть, сошла с ума, если позволила Уолту втравить себя в эту безумную затею. Но отступать уже поздно. Пойдет ли Рейт на это ради Голд Крауна? Энни надеялась, что нет. А если он согласится?
— Ну, так в чем дело, Энн? Если речь опять пойдет о пожертвовании на благотворительные цели, то учти, что я сейчас не в самом щедром расположении духа.
Энни с тревогой наблюдала, как Рей входил в холл. Сердце у нее билось так сильно, словно собиралось выскочить. Она не помнила, когда еще так нервничала. Ей не было так плохо даже тогда, когда их с Майком Стэнли застукали ночью, тайком отправившихся ловить гольцов в дедушкином озере. За это, кстати, тоже надо сказать спасибо Рею.
Усилием воли Энн вернула себя к действительности. Рейт пришел раньше, чем она ожидала. Он был в дорогом темном костюме, под которым была надета столь же дорогая накрахмаленная и сияющая белизной рубашка. Вообще выглядел он весьма импозантно, своим обликом даже внушая робость. Но Рейт умел производить впечатление в любом виде, даже если был одет небрежно — уж это-то Энн хорошо знала. И это впечатление создавалось не только благодаря его высокому росту, широким плечам и упругой, мускулистой фигуре, которые так неотразимо действовали на подруг Энни. В самой личности Рейта было нечто такое, что отличало его от других мужчин: манера держаться, властность и сила в их чистом виде. Энн это чувствовала, но эти качества оставляли ее равнодушной. Да, совершенно равнодушной. На нее чары этого молодца не действовали! Он был не в ее вкусе. Ей нравились мужчины мягкие, душевные — более простые, более человечные, не такие… сексуальные, что ли.
Она прокашлялась, собираясь с духом.
— Ну, так в чем дело? — холодно переспросил Рей. — Ты смотришь на меня, как кролик на удава.
— Я вовсе не боюсь тебя! — уязвленная, Энн гордо выпрямилась.
— Крайне рад это слышать. Послушай, малышка, мне утром лететь в Роттердам, а до этого надо просмотреть портфель документов. Давай, будь умницей, выкладывай, что тебе нужно. Только не вздумай говорить, что это неважно и что ты передумала. Мы оба с тобой знаем, что без веской причины ты бы ко мне не обратилась.