От нечего делать я вытащил почти опустевшую пачку сигарет из кармана, примерился щёлкнуть зажигалкой и тут же почувствовал, как в тело впились острейшие коготки.
— И охота же вам вечно травить себя всякой гадостью! — негодовала мышка. — Что за народ такой! Хочешь травиться — делай это вне машины! Удивляюсь я людским талантам — сколько разной дряни на собственные головы напридумывали. Пушки ваши с пулемётами, водку, наркотики, эту вонючую мерзость! Понимаю, пиво. Вот действительно замечательное изобретение. Кстати, — Люси кокетливо взглянула на меня тёмными глазками-бусинками, — будем через город проезжать, можете даму пивком угостить.
Это напомнило мне ещё об одном серьёзном деле.
— А наши деньги тут в ходу?
— Смотря какие.
Я вытащил бумажник и расстегнул его. Люси сноровисто перебрала его содержимое удивительно ловкими лапками. Толстенькую пачку отечественных купюр (недавно выдавали зарплату) она вежливо предложила мне отправить в помойку за полной ненадобностью. А вот пара стодолларовых банкнот оказалась вполне пригодной к употреблению. Воистину доллар — он везде доллар! В общем, как мне стало известно, здесь действовали три общепринятые денежные системы, а также местные оккупационные боны, имеющие хождение только в секторах зоны военных действий.
Мышка замерла, внимательно разглядывая выловленную из бумажника семейную фотографию, сделанную прошлым летом в день рождения моей старшей дочери. Жена, обе дочки и сын, празднично одетые, весело улыбались в объектив, стоя на ярко зеленеющей лужайке перед домом.
— Твои дети? — Люси бережно провела лапкой по снимку. Я невесело кивнул, соображая, что могу больше и не увидеть их.
В глазах мышки вдруг родилось выражение такой страшной тоски, что я не осмелился задать вопрос о её семье. Нахмурился, упёршись тяжёлым взглядом в шершавые плиты гати, и Нилыч.
Тем временем у близкого горизонта показались дома. Гать оборвалась, колёса почавкали немного в болотной грязи и зашуршали по чистой утренней брусчатке. Вездеход прибавил скорость. По сторонам — неширокие улочки, над лавочками — вывески на непонятном мне языке. Город как город, провинциальное местечко. Сотни таких же найдутся и в наших краях. Как сообщила мне Люси, ныне это — часть колоссального мегаполиса, суммарно занимающего девять секторов (заметил себе: разузнать, что это за постоянно употребляемая в разговорах территориальная единица — сектор), общей площадью до трёх тысяч шестисот квадратных миль (!) с многомиллионным населением.
Нилыч не слишком утруждал себя соблюдением правил, благо движение на улицах было небольшое, а маяк на крыше он включил сразу же, выйдя на городской асфальт. Несколько раз навстречу попадались машины «Скорой помощи», некоторых наш водитель приветствовал, мигая фарами.