Я ничего не мог сделать, по крайней мере, в то время я был полностью в этом убежден. Рассказать ей о своих чувствах я не мог, да и не хотел. Мне казалось, взглянув в мои говорящие глаза, она поняла всё уже в тот момент, когда я сказал, что меня зовут Альберт. Мне нравилось говорить с ней в мыслях, нравилось ждать её, предчувствовать её появление.
Я не знал, что наши разговоры могут обернуться чем-то большим, чем близость. Я не знал, что позже в груди у меня будет появляться дыра, каждый раз, когда она будет по обыкновению уходить, не оборачиваясь.
Страница 55
Под чужие удивленные взгляды
В момент воспоминания о нашем знакомстве я попал в аварию. Это случилось банальным, пасмурно-теплым весенним днем, когда снег растаял, но земля была ещё нагой, бурой. Я вышел из поезда во время получасовой остановки, чтобы купить сигарет, и обратно вернулся не скоро. Новенькая иномарка выехала из-за угла как раз в тот момент, когда я переходил дорогу, не глядя на светофоры. Сильный толчок металлического корпуса повалил на меня на асфальт в ту секунду, когда я вспомнил золотистую прядь волос.
Это не правда, что в такие моменты за доли секунды перед глазами проносится вся жизнь. В голове прозвучало единственное слово «Нет», Перед глазами мелькнул слепящий свет фонаря и контрастный силуэт дерева с ажурными ветвями на фоне бархатной синевы неба. Разодранной щекой я чувствовал мокрую поверхность асфальта, молния боли влетела в тело со скоростью света. Я попробовал встать, но не смог.
Из машины, громко хлопнув дверью, выскочила девушка в чёрных кожаных туфлях на высоком каблуке. Только их я и мог разглядеть, прислонившись щекой к асфальту. Она подошла совсем близко ко мне, так близко, что мой нос уловил запах кожи, который с тех самых пор вызывает у меня тошноту. Я услышал её неприятный, высокий, возмущенный голос.
– Мужчина, вы испортили мне машину!
– Тварь… – выплюнул я и закрыл глаза, чтобы не видеть эти каблуки.
Кто-то, должно быть, вызвал скорую, потому что спустя несколько минут сильные руки отделили меня от асфальта и, положив на носилки, отнесли в машину. Я понемногу приходил в себя, но боль всё настойчивей проникала внутрь. Кружилась и нестерпимо болела голова. Кровь теплым ручейком текла по лицу, неторопливо стекая за воротник рубашки. Боль была слишком неожиданной и резкой. Позднее я упрекал себя за эту слабость, но я действительно думал, что умру. Страх смерти обнажает суть: каким жалким я предстал перед самим собой. Невообразимо, чуть ли не до слёз, хотелось домой. Как ребёнок, – упрекал себя я. В этот момент быть дома казалось счастьем. Дрожащими пальцами я нащупал в кармане мобильник. Телефонная книжка в нём была пуста, я помнил наизусть все номера, по которым хотел позвонить. Я позвонил Алле. Она не взяла трубку. Я набрал номер мамы. Абонент недоступен. Я хотел поговорить с Анной. Занято. Изо всех сил я сжал в руке телефон. Боль проникла глубже, но это придало мне сил. «Дальше, как можно дальше». Прочь.