— Вы убивали? — ужаснулась Эмми.
— Иначе я бы не сидел с вами. Но, главное, я никогда не убивал первым.
— Это невозможно, — Эмми недоверчиво посмотрела на своего собеседника.
— Ведь главное — это не убить, а решиться убить, — разъяснил свою мысль Баттлер, — а дальше — кто успеет первым выстрелить.
— И вы всегда успевали?
Рэтт улыбнулся, давая понять, что этот вопрос лишен смысла. Румянец залил щеки девушки. Испуг только прибавил ей привлекательности, как и легкая смущенность.
— Окно закрыто, — проговорила она, — и я ничего не вижу. Это, наверное, как на кладбище, мертвецы совсем рядом, их отделяет от нас всего лишь пара ярдов земли, но мы не видим их.
Рэтт поразился такому ходу мыслей девушки. Сначала она казалась ему совсем глупенькой.
— А почему вас пугает смерть? — спросил он. — Ведь это чужая смерть.
— Своей смерти испугаться невозможно. Ведь это то, что успело произойти.
Снаружи послышались причитания женщин и громкий плач. Рэтт, отодвинув занавеску, выглянул на улицу.
Возле мертвых тел стояли родственники убитых, уже успевшие облачиться в черное. Между группами людей, как ни в чем не бывало, бегали дети.
В этом городке явно привыкли к виду смерти. Сутулый мужчина с сантиметром на шее останавливался возле каждого убитого и качал головой. Скорее всего, это был местный гробовщик, снимавший мерки для новых гробов.
— Вы меня не слушаете, — напомнила о себе Эмми.
— Смерть — это то, что случается с другими, — заметил Рэтт Баттлер, и глаза девушки округлились.
— Я чувствую это правильно, но не понимаю, почему.
— Для этого нужно не один раз пережить смерть друзей. И тогда поймешь, что если бы не они, то погиб бы ты. И поэтому я продолжаю жить чужими жизнями. Их набралось у меня очень много. Я должен своим друзьям, должен даже врагам. Ведь моя жизнь — это их жизнь после смерти.
Эмми, конечно же, не все понимала, что говорил Рэтт Баттлер. Она была еще слишком неопытна, чтобы разделить его убежденность, но душой понимала, что Рэтт Баттлер прав.
Вернулся дядюшка Эмми, его лицо было сосредоточенно и серьезно.
— Ну как она? — спросила Эмми.
— Я не могу ничего поделать, если человек не хочет жить, — сказал врач, вытирая влажные руки.
Его саквояж уже был аккуратно упакован.
«И, наверное, — подумалось Рэтту, — все инструменты лежат на своих местах, как мертвецы на кладбище».
— Так она жива? — с надеждой в голосе спросила Эмми.
— Она несчастна из-за того, что осталась в живых.
Пассажиры дилижанса возвращались на свои места. Последним взобрался торговец скотом. Поскольку место возле Эмми было занято, ему пришлось устроиться на сиденье, где прежде сидел Рэтт Баттлер.