и мыло, и еще один — запах средств из химчистки и серьезных темных секретов. Он замедлился. Вспомнил ленивую улыбку и подмигивание.
Арестуй его. Запри его. Он тут же заснет. Я гарантирую.
Какого черта онитут делают? Это не совпадение. Ни в коем случае не совпадение.
Данте прошел, не глядя ни на одного детектива. Остановился у бара. Мария наливала что-то золотистого цвета в стопку.
— Ты оставил на барной стойке около восьмидесяти баксов.
— Оставь двадцать себе, — сказал Данте, поднимая стопку. — И дай мне знать, когда я пропью оставшееся.
— Конечно, сладкий. — Мария дотронулась пальцем под носом, многозначительно посмотрев на Данте, и протянула ему носовой платок.
Он взял платок и приложил его к носу. Тот тут же стал красным.
— Черт.
Он выпил. Текила. Она обожгла горло, очистила застоявшуюся кровь. Он почувствовал на висках испарину.
Данте-ангел?
На веки вечные, принцесса. На веки вечные…
Подчеркнуто медленно раздался спокойный голос:
— Abita[58] мне и Дэвису, дорогая. О, посмотри-ка! Мир так ужасно тесен!
Данте поставил пустую стопку на стойку бара.
— Что такой удрученный, бог кокаина? CommentÇava,[59] а?
Пока Мария наливала другой шот, он глянул в его сторону. Взгромоздившись на табурет, к бару прислонился Придурок ЛаРусс, губы кривились в глупой улыбке. В одной руке он держал ордер на арест, что выглядело подозрительно.
— Поговорим об удаче, — сказал Придурок. — Мы возвращались с места твоего обитания. Похоже, тебя там не было. А потом мы увидели твою машину на парковке. — Он кинул ордер на барную стойку. — Ты здесь один?
Данте поднял руку и показал средний палец. Переведя внимание на вновь наполненный стакан, он поднял его и опрокинул.
— Паренек грязнее первородного греха, поверь, — обратился Придурок к своему партнеру достаточно громко, чтобы каждый в баре мог услышать. — Я такое дерьмо нашел в его досье малолетнего преступника. Неудивительно, что они сажали его на цепь.
Данте осторожно поставил пустую стопку. Он схватился за край стойки, чтобы руки не дрожали. Даже он не знал, что было в том досье. Помнил только несколько последних лет, и те с пробелами. Черт, он даже не знал, сколько ему лет.
— Господи, — сказала Мария с намеком на злость в голосе, — если хотите его арестовать, делайте это снаружи.
— Умные понимают с полуслова, дорогая, — ответил Придурок, его голос источал шарм Юга, — занимайся своими чертовыми делами.
Мария глянула на Данте из-под ресниц, наполняя пивную кружку. Он встретил ее взгляд и покачал головой.
— Шестьдесят приемных семей, два раза попал в психушку, — продолжил ЛаРусс, в его голосе слышался намек на смех. — Везде диагнозы: