– Дурак!..
Как раз вызволившая из рук старшего брата небольшой томик с целой кипой разноцветных закладок.
– А ты вредина книгочейная…
– Тише.
Тинторетто уже не раз становился свидетелем того, как быстро и беспрекословно младшие дети слушаются старшего принца крови. И постоянно замечал отблески искренней любви во взглядах двух мальчиков и обожание девочки – направленные на старшего брата. Довольно необычное явление для любой королевской семьи, где даже самый близкие родственники непременно интриговали друг против друга… Что же, уже сейчас можно сказать, что власть Деметрио будет крепка!..
– На сегодня всё, ваше высочество.
Маленькая инфанта тут же подскочила к принцу, выдав длинную и малопонятную фразу на родном языке. За ней к наследнику приблизился средний инфант, недовольно окликнувший младшего Феодоро, чересчур увлёкшегося разглядыванием готовой едва ли наполовину картины. А когда все они собрались вокруг отцовского трона, Якопо Робусти в который уже раз отметил, сколь щедро одарила природа и Господь отпрысков великого князя Московии. И если к красоте телесной он уже несколько попривык (в этой стране вообще было крайне много красивых женщин и мужчин), то живости разума всё ещё не уставал поражаться. Как и высокой образованности в столь юном возрасте. К примеру, принц несколько раз беседовал с ним о нравах и обычаях Венеции, причём вопросы задавал как на испанском, так и на итальянском языках. А его братья и сестра, не имея возможности похвастаться столь чистым выговором, тем не менее прекрасно понимали сам разговор… Разумеется, если он был неспешен и не касался действительно сложных событий и вещей.
– Ваши высочества!..
Едва заметно ответив на почтительный поклон Тинторетто, Дмитрий в окружении братьев и сестры добрался до своих покоев, где верная Авдотья караулила накрытый незадолго до их прихода общий поставец. Проследив, чтобы все омыли руки и лицо, хозяин покоев проделал то же самое и начал обязательную молитву, предваряющую любое вкушение "хлеба насущного":
– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Троицы, яко благословен во веки веков. Аминь!
Последнее слово отдалось в ушах старшего царевича тихим эхом, и едва заметным всплеском силы трёх родственных средоточий – после чего Иван отодвинул от себя миску с гороховой похлёбкой на копчёностях, Федор наоборот, отказался от пшённой каши в пользу похлёбки, а десятилетняя Рюриковна впала в насторожённую задумчивость, раз за разом сканируя-проверяя источником расположенные вокруг неё кушанья и питьё.