вперед, чтобы получше его разглядеть. Девушки, которых я мог
видеть, уже поднимались на ноги, побросав свои бессмысленные
занятия, и мчались к новоприбывшему, путаясь в юбках.
Я – один из немногих, ещё не кинувшихся к посетителю –
поднялся из-за стола и бросил короткий взгляд назад, интересуясь, кто
же свел женщин с ума своим появлением.
Хотя можно было не сомневаться, кто это. Только одно способно
с первого взгляда превратить этих работящих девчонок в подхалимок.
Вампир. Даже король, зайдя к нам, пожалуй, не удостоился бы
столь горячего приема.
Я увидел копну темных, как смертный грех, волос и яркий отблеск
в таких же черных прищуренных глазах. Но сильнее привлекали
внимание женщины, столпившиеся вокруг него. Они глупо улыбались,
вздыхали и расправляли корсажи в напрасной надежде, что вид груди
вознесет их над остальными и завоюет им место в его постели. Они
шептали его имя тем благоговейным тоном, которого чаще
удостаиваются боги или святые.
« Майкель фон Трит», — приговаривали они и тянулись к нему,
словно эти слова были способны призвать его к ним.
Я с отвращением смел шашки с доски и выскользнул из салона к
лестнице. Ночь уже прошла впустую, близился рассвет, и надежды,
что её хоть что-то скрасит, уже не было. Мне ничто не мешало уйти,
чтобы не смотреть, как женщины, с которыми я работаю и которые, в
общем-то, мне симпатичны, превращаются в слабоумных дурочек.
Его голос раздался за моей спиной, и хотя я не разбирал слов, всё
равно почувствовал, что они падают в толпу, как камни в лужу, –
отклик был похож на рябь по воде.
Я уже стоял одной ногой на ступенях и думал, что мне удалось
остаться незамеченным, когда он заговорил вновь. На сей раз я его
расслышал:
— Подожди, — сказал он.
Он мог обращаться к кому угодно, к любой из прижавшихся к нему
женщин. Он, несомненно, не заметил меня, раз уж столь многие
соревнуются за его внимание. И всё же я не смог сдержаться,
остановился и обернулся в надежде увидеть, что он обращается к
кому-то другому.
Но он смотрел прямо на меня, поверх голов женщин, словно они и
не существовали, или будто он настолько привык к подобным
проявлениям, что уже не обращал на них никакого внимания. Теперь
его глаза были не прищурены, а широко распахнуты, и в
замешательстве смотрели на меня.
— Вернись, — сказал он мне. — Иди сюда.
— Хотите купить место в моей постели, сэр? — спросил я, не