Если долгое время рассматривать причудливые тени, то постепенно привыкаешь к этому непрерывному танцу, и сквозь них начинает проступать сам город. Изломанные и изрезанные тенями фасады превращаются в настоящие архитектурные произведения искусства, обильно украшенные лепными узорами и ажурными решетками на окнах. Обычно на одной и той же улице дома похожи, как братья — близнецы, и лишь желание и фантазия владельца могут придать им некоторую индивидуальность. Разумеется, при помощи архитекторов, скульпторов, кузнецов и художников.
Зато сами улицы и переулки словно соревновались друг с другом в убранстве. Деревья, тротуары и фонари на соседних улицах были совершенно разными, и соответствовали их названию. Даже тот, кто никогда не бывал в Тенеграде ранее, мог с уверенностью сказать, где начинается и где заканчивается та или иная улица: просто оглядевшись вокруг.
— Подайте, Темоликого* ради, на пропитание, — затянул гнусаво нищий, бросаясь ко мне из теней.
— Пшла прочь, нежить! Иди, работай! — разглядев в просителе зомби, я осенил его знаком Изгнания. Отчаянно взвизгнув, тот бросился наутек.
Ишь ты… Втрое сильнее человека, не нуждается в сне и отдыхе, а попрошайничает! Хорошо еще, что нож к горлу не приставил, тварь — нигде от них проходу нет.
Самый короткий путь лежал через Зеленый переулок, куда я и направился. Признаюсь честно, это место мне было по душе! Фасады домов утопают в зелени, увешанные вьющимися растениями и ползучими стеблями. Вдоль дороги растут подстриженные вечнозеленые деревья, с ветвей свисают фонари, дающие удивительно мягкий свет… А под ногами мягко пружинит мох, который заменяет каменные плиты. Словно и не покидал родное болото!
Остановившись в тени дерева, я спиной оперся о ствол и закрыл глаза. Запахи и звуки тут же стали резче, отчетливее, восполняя недостаток зрительных ощущений. Этому простому приему меня научил Кален, охотник, живущий по соседству с матерью. Он с самых малых лет взял надо мной опеку, и старался заменить отца в те дни, когда я навещал маму. Она говорила, что таким образом Кален пытался заглушить в своем сердце боль утраты — его жену и щенков убили паладины во время одного из своих набегов в те времена, когда Брешь в Стене еще не была заделана… Впрочем, сам оборотень мне никогда об этом не рассказывал, я все узнал от матери.
Предчувствие меня не подвело: судя по звукам, кто‑то кого‑то грабил шагах в пятидесяти вверх по улице. Как раз там, куда я направлялся. Повезло. Выждав, пока содержимое карманов жертвы перекочует в кошели грабителей, и те покинут переулок, я снова зашагал дальше.