За этой дверью, всем своим видом демонстрируя недоверие и замешательство, Макелпайн разговаривал с врачом, доброжелательным пожилым бородачом за столом напротив.
— Не может быть! — сказал Макелпайн. — Не может этого быть! Исключено!
— Исключено или нет — я только констатирую факт. Мой опытнейший коллега проверил дважды. Алкоголя в крови не больше, чем у человека, который всю жизнь был заядлым трезвенником.
Макелпайн покачал головой.
— Не может этого быть. Послушайте, профессор, у меня есть доказательства.
— Для нас, врачей, нет ничего невозможного. Скорость усвоения алкоголя у различных людей разная. Вы даже не поверите мне, если я скажу, насколько она различна. И у такого молодого и явно здорового парня, как ваш друг…
— Но глаза!.. Вы видели его глаза? Мутные, налитые кровью…
— Ну, на это могло быть полдюжины различных причин…
— А расстройство зрения?
— Глаза у него нормальные. Насколько хорошо он видит, сказать пока трудно. Иногда глаза сами по себе совершенно здоровы, но поврежден зрительный нерв. — Доктор поднялся. — Я бы сделал целую серию проб. Но, к сожалению, не могу, ждут в операционной. Может быть, молодой человек зайдет сюда вечером, часиков в семь?
Макелпайн кивнул — обязательно зайдет, поблагодарил врача и вышел. Подойдя к Харлоу, взглянул на сигарету, которую тот держал в руке, — ни малейшего намека на дрожь. Оба молча вышли из больницы, сели в машину шефа и поехали обратно по дороге в Монцу.
Харлоу первый нарушил тягостную паузу:
— Не считаете ли, — начал он кротким голосом, — что мне, как лицу заинтересованному, полагалось бы знать, что сказал врач?
— Пока ничего, — отрывисто бросил Макелпайн. — Хочет провести серию проб. Первая — сегодня вечером, в семь часов.
— Думаю, вряд ли это нужно, — все тем же голосом возразил Джонни.
Макелпайн вопросительно посмотрел на него.
— Как это понимать?
— В полумиле отсюда небольшая закусочная. Остановите, пожалуйста, там. Нам нужно кое о чем поговорить…
В семь вечера (то есть когда Харлоу должен был находиться в больнице) Даннет сидел в номере у Макелпайна. Оба выглядели, как на похоронах.
Даннет сокрушался:
— О, Боже мой, Джеймс! Неужели он вам так и сказал?
— Именно так и сказал… Нечего, мол, играть в прятки. Нервы сдали, карьера окончена… Один Бог знает, сколько мужества понадобилось парню, чтобы сообщить все это.
— А как насчет виски?
Макелпайн отхлебнул из своего бокала.
— А насчет виски… Говорит, что терпеть не может это чертово зелье и благодарен, что есть причина никогда не дотрагиваться до него.
Теперь настала очередь Даннета приложиться к своему бокалу.