— Уезжай отсюда, — приказала Юля, — и не порти мне нервов.
Сказала это так недовольно, с такой злостью, что он, как видно, не ожидая ничего хорошего для себя, запустил бутылку с остатком вина в поле, вытер рукавом рот и подбородок и, пройдя мимо нее, подался в хату. Юля намеренно не пошла за ним, не видела, как он простился с матерью, с сыном, как выходил, что сказал на прощанье. Она долго стояла там, за сараем, пока не вышла и не позвала ее мать.
— Не приедет он больше, — сказала печально мать.
— Ну, такая беда, — отозвалась Юля, — может, так и лучше, чем ссориться каждый день…
Первые дни мая были теплыми. Теплым был и апрель — днем припекало солнде, высушило талую воду, подсушило, припылило землю, но по ночам снова подмораживало, иней выбеливал деревья, заборы, лужайки. Днем бывало тепло, а ночи оставались холодными. Деревья стояли голые, черные, только начинали пахнуть молодой листвой. И как только потеплели ночи, листва на деревьях сразу распустилась, они зазеленели — развернулись почки берез, сирени и тополя.
А когда прошел теплый дождик, все зазеленело прямо на глазах — деревья, лужайки, межи. Запахло свежестью, ароматом молодых листьев, травы, яблоневого цвета.
Юля постояла во дворе, полюбовалась яркой зеленью и неохотно пошла в хату — надо было вымыть посуду. Взглянула только на сына, который играл с детьми на улице, велела далеко от дома не уходить — может пойти дождь. С севера небо хмурилось, и эта сине–черная хмурость ползла сюда, окутывала все полумраком. Как всегда перед дождем, подул теплый и в то же время холодный ветер, во дворе потемнело.
Юля мыла посуду, когда по стеклам секанули крупные капли дождя, поплыли, а потом их стало много. Ока кинулась к окну и увидела, что Петька вбежал во двор, стал возле сеней под стреху, подставляя руки под сильные струи дождя. Брызги с земли летели ему на ноги.
Юля открыла окно — сразу повеяло прохладой, в хату брызнули капли дождя, начали собираться на подоконнике. Но она не закрывала окно, знала, что грома не будет, и потому не боялась, а воду она вытрет потом. Вернулась к медному тазу, домыла посуду.
— Мама, иди сюда, — подошел к открытому окну и позвал ее Петька, — иди, покажу что–то.
Юля вытерла фартуком руки и вышла во двор; дождик немного утих, сыпал не так густо. Она улыбнулась: опять что–то выдумал сын, всегда вот так — заметит что–нибудь, на что она и внимания не обратит, обрадуется и позовет ее.
— Ну что тут? — спросила она.
— Глянь, мама, — показал Петька на стреху.
Она взглянула вверх, и лицо ее осыпало дождиком. Увидела серое небо, зеленый гонт на крыше, что сейчас была мокрой, темной, возле трубы немного размыло глину, и она растеклась рыжеватым ручейком.