прямо в свет и исчезает.
У меня на глазах ребенок замирает, потом делает глубокий вдох и опять начинает
вопить. Неужели плачет по маме? Доктор перерезает какую-то длинную штуку, которая идет
к пупку ребенка, но ей не больно. Я бы почувствовал.
Другой врач пытается оживить мать. Ему помогают несколько медсестер. Они не
знают, что тетя уже ушла. Перешла на другую сторону. А оттуда не возвращаются.
Это вторая смерть, которую я видел. Первым был какой-то мужик. Еще до того, как я
достаточно вырос, чтобы мочиться в унитаз. Мужик поругался с Сэром. Была у Эрла мания
заставлять меня называть его Сэр. До сих пор иногда заставляет. Правда, без толку.
Не знаю, из-за чего была ссора, но, когда мужик отчаливал на небеса, вокруг него
распахнулся свет, и мужик исчез. Ребенок прямо как тот свет. Может, она его проглотила?
Не стоит забывать, что мне тогда всего три. Вопросов у меня миллионы, и почти все о
всяком странном дерьме. Короче говоря, она особенная. В этом я ни капли не сомневаюсь.
Она перестает реветь и смотрит на меня (прямо на меня!) огромными от любопытства
глазами. Они сияют, как бриллиантовые кольца, и в них я вижу тысячи картин. Звезды и
бесконечные ленты света. Мерцающие золотые реки и фиолетовые деревья. Я понимаю, что
она оттуда. Из места, которое я временами вижу. Кто-то послал ее сюда, и сейчас она
показывает мне свою галактику. Свою вселенную. Понятия не имею откуда, но я знаю, кто
она такая. Искательница. Та, которая ищет потерянные души.
В мыслях возникает слово. На иностранном языке. Может быть, на арамейском. Что-
то вроде Д’АэАш. Нет, не так. Д’МаЭаШ? Тоже не то. В общем, слово звучит в голове, но
произнести его правильно я не могу. Поэтому, когда говорю ей, кто она такая, получается
«Датч». Я знаю много слов на разных языках, которые пока не могу нормально выговорить.
Эрл бесится, когда я об этом упоминаю. Называет меня вруном, но я не вру.
А впрочем, наплевать. Пока сойдет и Датч.
Кажется, ей нравится, как я ее назвал. Но, глядя на меня, она боится. Совсем чуть-
чуть. Поэтому я прячусь. Сначала на ум приходит плащ, как у Супермена. Я тут же
отбрасываю эту мысль. Слишком яркий. Слишком заметный. Представляю себе другой
плащ, как у рыцаря из комиксов. Плотный, черный, с капюшоном. Стоило подумать, и он
появляется, как большое черное море, и оседает у меня на плечах. В мечтах это самая
классная штука.
Врач говорит «Пора объявлять» и смотрит на часы. Медсестры вытирают девочку,