Пирс смотрел на нее в ошеломлении:
– Но ты поступила в Гарвард.
– Я оказалась жутко умной. Я заинтересовала одного социального работника, и он помог мне туда поступить.
– А средняя школа?
– Это был кошмар, – сказала Никки. – Я носила одежду, из которой давно выросла. Город был маленький, все друг друга знали. Меня никогда не приглашали на вечеринки, не оставляли у себя переночевать. Никаких танцев. Никаких платьев на выпускной вечер. Но я выжила.
Пирс присел к ней на небольшой диван, желая быть рядом:
– Ты что-нибудь знаешь о своих родителях?
– Я ни черта о них не знаю. – Пауза. – Извини. Обычно я рассказываю об этом спокойно. Просто сегодня был суматошный день. – В ее глазах стояли слезы. – Мне кажется, я стала адвокатом, чтобы иметь полномочия для розыска своих родственников. Но в штате, где я родилась, и во многих других штатах информация о рождении закрыта навсегда. Хотя меня не удочерили, тот, кто отправил меня в приют, постарался, чтобы я ничего не узнала о своих родителях. У меня была подруга, которой срочно требовались данные о ее биологическом отце. Она знала его имя и то, что он мертв, но ее не допустили до медицинской документации.
Пирс пристально смотрел на красивую, самоуверенную и успешную Никки, которая всего добилась сама.
– Даже не знаю, что сказать, – произнес он. – Ты их по-прежнему ищешь?
– Нет. Уже не ищу. В двадцать лет я так зациклилась на их поисках, что заболела. Я целый год консультировалась у психолога, который помог мне понять, что прошлое придется забыть. Кто были мои родители, почему они отказались от меня и как умерли – все это останется неразгаданной тайной.
– Не могу представить, через что ты прошла.
– Когда ты сказал, что не желаешь знать своего настоящего отца, я разозлилась и расстроилась. Если все получится так, как я предполагаю, у тебя будет не одна, а две любящие семьи. Две, Пирс. Людям, которые тебя вырастили, все равно, как ты к ним попал. Ты их сын. Если мы найдем твоих биологических родителей, они будут рады такому сыну, как ты. По-моему, дело беспроигрышное. Ты даже не представляешь, как тебе повезло.
Пирс понимал: то, что она говорит, разумно, особенно учитывая ее прошлое. Но как он ни старался, не мог не горевать из-за собственной истории рождения. Вдобавок он винил себя в том, что его родители потеряли родного ребенка. Пирс чувствовал себя самозванцем.
Отмахнувшись от своих переживаний, он обнял Никки, прижал ее голову к своей груди и погладил по волосам:
– Иди сюда, моя прекрасная адвокатесса. Позволь мне тебя обнять.
Никки не протестовала. Она послушно обхватила его за талию.