Но счастья Людмиле Николаевне было отпущено всего три года.
– Зачем вы кладете маму в землю? Разве она цветочек? – спрашивала бойкая и смышленая не по годам Марта. Тихая Берта только прижималась к плачущей няне.
– Ох, сиротинки вы горькие! – причитала та. – Ох, Людмила Николаевна, простите меня, грешную, не выполнила я вашу последнюю просьбу! Ни родную мать их не отыскала, ни приемных не нашла… Заберут вас, сиротинок, в казенный дом…
К счастью, в детдоме девочки пробыли недолго. Марта смутно запомнила полную веселую Олесю, которая носила слабенькую Берту на руках и приговаривала:
– Марточка, не отставай, сейчас суп из топора варить будем!
Всего через полгода Марта уже спрашивала у своей новой мамы Эсфири Марковны:
– А где моя сестричка?
– Она поехала к другой новой маме, – отвечала Фира и старалась побыстрее отвлечь малышку. Ведь дети забывают быстро. А для бездетной жены известного художника маленькая Марта стала подарком небес.
– Абрашенька, это не дитя, это просто чудо! – говорила она мужу. – Смотри, какая красавица! А умница!
Абрам Зальцман искренне радовался счастью жены, но все же не терял здравомыслия:
– А с наследственностью у нее как? Нормальная мать ведь ребенка не бросит… Вдруг пьянь какая-нибудь?
– Да что ты такое говоришь, Абрашенька, я все узнала. Мать у нее не пьяница, не больная, просто легкомысленная. По молодости. Но это ведь не наследуется…
Зальцман зарабатывал немалые деньги, и девочку баловали, как принцессу. Поначалу перед обедом Марта все время спрашивала, будет ли суп из топора. Фира Марковна пугалась и изо всех сил закармливала девочку немыслимыми деликатесами.
Удивительно, но при таком воспитании Марта не превратилась в надутую избалованную куклу. Она росла умненькой, веселой и доброй девочкой. Эсфирь Марковна, правда, чрезмерно беспокоилась о ее здоровье: по поводу и без повода таскала по медицинским светилам, пичкала земляникой, в целительную силу которой верила свято.
Едва удочерив Марту, Зальцманы для сохранения тайны переехали в Киев. А когда ей исполнилось двенадцать – в Москву. Где еще девочка может получить достойное образование?
Сначала Марту отвели в балетную студию, но увы! Седая суровая дама с царственной осанкой и девичьей легкостью движений долго крутила девочку во все стороны, заставляя принимать какие-то ужасно неудобные позы. И в итоге вынесла приговор: ни выворотности, ни особой гибкости, ни пластики – никаких балетных данных, забудьте.
Марта не переживала из-за того, что ее признали гадким утенком. Нескладная, как большинство подростков, по-мальчишески плоская, с несоразмерно длинными руками и ногами, она тем не менее излучала какое-то необъяснимое обаяние. Абрам Моисеевич постоянно рисовал свою приемную дочь, видя в ней больше, чем просто внешность. На его картинах неуклюжий «козленок» выглядел грациозной ланью, схваченные острым взглядом талантливого художника движения становились воплощением пластики и изящества.