Кэм пнул вторую опору, а потом потянулся вверх. Его пальцы обхватили мое левое запястье и расстегнули наручник. Моя рука упала, и плечо тут же заныло. Сил поднять ее не было.
— Послушай, — сказал Кэм.
— Хорошо, — прошептал я сквозь слезы, борясь с туманившим сознание наркотиком. — Хорошо, Боже, хорошо!
— Нет, — перебил Кэм, крепче обняв меня. — Не ты, Брэйди.
Прижимая меня к себе, он высвободил и вторую руку. Я тяжело завалился на него, и Кэм осторожно опустил нас на пол. Я зажмурился и подумал, что теперь сделает Кай-Рен — убьет нас за это?
— Ты ее видишь? — спросил Кэм. — Ты это чувствуешь?
Кай-Рен зарычал, но в ту же секунду мы все увидели ее: тощую маленькую девочку, очень смуглую от солнца — она стояла посреди кухни с полотенцем на плечах, пока я вытирал спутанные мокрые волосы.
— А можно мне спать с тобой, Брэйди?
— Зачем это?
Серые глаза были просто огромными.
— Я боюсь темноты.
— А что если я тоже боюсь?
Люси наморщила нос:
— С тобой я перестану бояться, а потом помогу не бояться тебе, хорошо?
— Хорошо.
Люси была моим сердцем до Кэма.
Она все еще оставалась всем для меня.
— Ему тут не место, — прошептал Кэм. — И никогда не будет. Ты ведь должен это чувствовать.
— Он здесь для тебя, Кам-рен, — послышался сверху свистящий голос. — Ты ведь хотел его.
Кэм сплел пальцы с моими.
— Но не так.
Я открыл глаза и посмотрел через плечо Кэма на Кай-Рена. Интересно, я придумал, или в желтых глазах действительно появилось почти задумчивое выражение. Почти человеческое. А потом радужки сверкнули, и все пропало.
Тонкая верхняя губа поползла вверх, открывая острые зубы.
— Это подарок.
— Нет, — отрезал Кэм.
— Хорошенько подумай, Кам-рен. Если все будет по-твоему, никому не станет лучше.
— Верно, — согласился Кэм, — но, возможно, никто и не умрет.
Молчание затянулось. Если между ними что-то и происходило, я не слышал из-за собственных всхлипов.
А потом Кэм разжал руки.
Кай-Рен прищурил глаза.
— Вставай, маленький.
— Кэм, — шепотом позвал я.
— Все нормально, — сказал тот и помог мне подняться. — Он отошлет тебя обратно, Брэйди, хорошо?
Я не мог понять, врет он или нет.
Не мог понять, плачу я из-за Люси, из-за себя или из-за Кэма.
Когда Кэм помогал мне забраться, наверное, в ту же самую капсулу, в которой мы тогда видели Копу, меня безостановочно трясло. Не из-за капсулы, не из-за стоявшего рядом Кай-Рена и даже не из-за бескрайнего космоса. Просто от шока.
— Все хорошо, — успокаивал меня Кэм.
Для парня, который вообще-то был моим пациентом, он слишком часто повторял это с тех пор, как мы вырезали его из капсулы. Черт, похоже, я никогда не был главным.