— Я не знаю.
— Но ты хочешь получить его обратно?
— Если это можно, Господин.
— Почему? Почему ты его хочешь получить?
— Потому что я ничего не помню о Мирах Жизни. Я хотел бы знать, кем я был, когда жил там.
— Почему? Зачем тебе это?
— Я не могу ответить тебе, потому что не знаю.
— Из всех мертвых, — говорит Анубис, — одному тебе дал я полное сознание, чтобы ты служил здесь мне. Ты это знаешь. Может быть, поэтому ты чувствуешь, что в тебе есть нечто такое особенное?
— Я часто задумывался, зачем ты это сделал.
— Тогда разреши мне успокоить тебя, человек. Ты — ничто. И был ничем. Тебя не помнят. Твое смертное имя ничего не значит.
Человек опускает глаза.
— Ты не веришь мне?
— Нет, Господин…
— А почему? Я забрал воспоминания твоей жизни, потому что они не причиняли бы тебе ничего, кроме боли. А сейчас позволь мне продемонстрировать твою безликость.
В этом зале более пяти тысяч мертвых из многих веков и мест.
Анубис встает, и голос его доносится до каждого присутствующего в зале.
— Слушайте меня, личинки! Поверните свои глаза к этому человеку, который стоит перед моим троном! Повернись к ним лицом, человек!
Человек поворачивается.
— Знай, человек, что сегодня ты не носишь того тела, в котором спал еще прошлой ночью. Сейчас ты таков, как тысячу лет назад, когда пришел в Дом Мертвых. Мои мертвецы, есть ли кто-нибудь из присутствующих здесь, кто может выйти и сказать, что знает этого человека?
Девушка с золотистой кожей выходит вперед.
— Я знаю этого человека, — говорит она оранжевыми губами, — потому что он говорил со мной в другой комнате.
— Это я знаю, — говорит Анубис, — но кто он?
— Он тот, который говорил со мной.
— Это не ответ. Иди и обнимайся вон с той розовой ящерицей. А ты что, старик?
— Со мной он тоже говорил.
— Это я знаю. Ты можешь назвать его?
— Не могу.
— Тогда иди и танцуй на том столе и поливай свою голову вином. А ты что скажешь, негр?
— Этот человек разговаривал и со мной.
— Ты знаешь его имя?
— Я не знал его, когда он спросил меня…
— Тогда сгори! — вскрикивает Анубис, и огонь падает с потолка, вырывается из стен, и от негра остается один лишь пепел, который затем медленно движется по полу мимо ног танцующих и превращается в пыль.
— Ты видишь? — спрашивает Анубис. — Никто не может назвать тебя именем, которое ты когда-то носил.
— Вижу, — отвечает человек, — но этот, последний, хотел еще что-то сказать…
— Такую же бессмыслицу! Ты никому не известен и никому не нужен, кроме меня. И только потому, что ты хорошо знаешь искусство бальзамирования и иногда можешь сочинить неглупую эпитафию.