— Вы хотели видеть меня, Кортес? — Вот и пришел Куинтаваль, денди Куинтаваль.
— В Испании, Куинтаваль, твой дед был вором, да еще и в роду у тебя наверняка водились мавры, а может быть, даже евреи, не так ли? У тебя слишком темная кожа. Ты марран, еврей-выкрест?
— Моя кожа не темнее вашей, господин. Мой отец был грандом, обедневшим в тяжелые времена, но честным до последнего вздоха. Моя матушка была почтенной женщиной и доброй матерью.
— Знаешь ли, Куинтаваль, тебе прекрасно известно, что мне наплевать на то, кем был твой отец, была ли твоя мать шлюхой, что они делали и чего они не делали, аристократы они или нищие.
Куинтаваль прищурился. Он знал, что родители Кортеса причинили ему много страданий, а королю он служил лишь с точки зрения выгоды.
— Мне плевать, даже если ты перенес свою мать через горы на спине, через все Пиренеи, чтобы попасть в Испанию, как это сделал Альварадо.
— Эм-м-м… Господин?
— Я лишь хочу сказать, что Нуньес — выкрест. И вопросы веры беспокоят меня не больше, чем кастилийцев, но я требую полной лояльности по отношению ко мне и к нашей священной миссии здесь, в Новой Испании. Мне нет дела до того, чем ты занимаешься в своей комнате, на своей циновке, что творится в подвалах твоей души, какие воспоминания копошатся в закоулках твоего крошечного куинтавальского умишки, кому ты молишься по вечерам, будь то сам дьявол!
— Так значит, вы человек нового времени, человек современности?
— Можно и так сказать. Я верю в честь, в ту честь, что выше семьи и личности.
— Вы верите в человека, в право человека самостоятельно управлять своей жизнью?
— Мы здесь не для того, чтобы философствовать, друг мой. Но измена, подстрекательство к бунту и заговор против меня будут стоить тебе жизни. Я знаю, что ты протеже так называемого губернатора Веласкеса. Может быть, ты его шпион. И все же я дам тебе шанс доказать мне свою верность. Помни об этом. Не играй со мной, Куинтаваль. Не провоцируй меня, не потворствуй тем, кто работает против меня, не строй против меня козни. Мы здесь во имя Бога и короны.
— Вы заблуждаетесь в отношении меня, Кортес. Я хорошо к вам отношусь и буду служить вам до самой смерти.
— Да, это так. Тут не о чем больше говорить. Позови Альварадо. — Встав с кресла, Кортес подошел к Куинтавалю и крепко его обнял. — Я рад, что мы смогли понять друг друга.
Как только Куинтаваль ушел, на пороге его комнаты появилась племянница касика. Она призывно улыбалась.
— Нет-нет, не сегодня. Ты что, не видишь — я занят? Jesucristo у todo los santos[46].
Она сложила губы бантиком, будто пытаясь сказать: «Целуй меня, милый мой, целуй меня крепче». Затем она ушла, и в дверном проеме появился Альварадо.