Перевели дух лишь у ворот Ле Жарден.
Перед домом стоял черный «ситроен» фон Рихтера.
– О нет, – прошептала Софи.
Взглянув на дочь, Вианна увидела в ее глазах отражение своего страха, и тут же поняла, что нужно делать.
– Надо его спасать, иначе мы ничем не лучше их, – сказала она. Вот и все. Она не хотела втягивать в это дело дочь, но что ей оставалось? – Я должна уберечь этого мальчика.
– Как?
– Пока не знаю, – признала Вианна.
– Но фон Рихтер…
Как будто услышав свое имя, он появился в дверях – совершенно неуместный здесь в своей идеально аккуратной форме.
– А, мадам Мориак, – сказал он, пристально глядя на нее. – Вот и вы.
Вианна изо всех сил старалась казаться спокойной.
– Мы ходили в город, по магазинам.
– Не лучший день для покупок. Евреев собирают для депортации. – Он подошел ближе, остановился рядом с яблоней, на голых ветвях которой трепетали лишь полоски ткани. Красная. Розовая. Желтая. Белая. И новая, для Бека, – черная.
– А это что за молодчик? – спросил фон Рихтер, покровительственно стирая слезы с детской щеки рукой в черной перчатке.
– Сын подруги. Его мать умерла от туберкулеза несколько дней назад.
Фон Рихтер отдернул руку, как будто ему сообщили, что мать ребенка умерла от бубонной чумы.
– Не смейте приводить этого ребенка в дом. Ясно? Немедленно отправьте его в приют.
Приют. Мать Мари-Тереза.
Она кивнула:
– Конечно, герр штурмбанфюрер.
Немец двинулся к воротам, но на полпути обернулся:
– Завтра мы уезжаем, но перед этим я хочу, чтобы вы как следует накормили меня и моих людей.
– Уезжаете? – переспросила она, стараясь не выказать вспыхнувшей надежды.
– Оккупируем остальную Францию. Никакой больше Свободной Зоны. Давно пора, черт возьми. Это ваше самостоятельное французское правительство – это была просто шутка. Не разрешать же вам, французам, самим управлять такой прекрасной страной. Хорошего дня, мадам.
Вианна осталась стоять, держа детей за руки. Даже сквозь плач Жан-Жоржа она расслышала, как хлопнула калитка и заурчал мотор.
Софи спросила:
– Мать Мари-Тереза его спрячет?
– Надеюсь. Отведи Даниэля в дом и запри дверь. Не открывай никому, кроме меня. Я вернусь как только смогу.
– Ты молодец, мама.
– Посмотрим, – оставалось надеяться, что все обойдется.
Когда дети ушли в дом и заперлись, она повернулась к маленькому мальчику:
– Пойдем, Жан-Жорж.
– К маме?
Она не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза.
– Пойдем.
Пока Вианна с малышом шли обратно в сторону города, зарядил дождь. Жан-Жорж то хныкал, то плакал, но Вианна так нервничала, что едва его слышала.
Можно ли просить мать-настоятельницу так рисковать?