— Не дерзи. Я их спас вообще-то.
— Ты чокнутый.
— Ты за это меня и любишь.
— Это правда.
Коэре послала ему пригоршню телепатических улыбок, подняла руки и покрутилась перед ним:
— Как тебе моя новая внешность?
— Опять.
Эльтесеин без энтузиазма оглядел новый цвет волос — ярко-зелёный и их новую длину — до попы. Цвет глаз Коэре тоже поменяла: на коричневый, с помощью земных линз; а кожу отбелила октианскими кремами.
— Не нравится?
— Сойдёт. Но я бы предпочёл, чтобы ты не перекрашивалась еженедельно.
— Может, мне нравится тебя раздражать.
— В этом нет сомнений, — ответил Эльтесеин, и Коэре почувствовала в нём какую-то усталость. Уже не пытаясь натужно шутить, она тихонько села рядом.
— Ты готова к сканированию?
— Нет, — честно ответила она. — Но у меня же нет выбора, верно?
— Может, это и неплохо. Ты постоянно ошибаешься.
— Звёзды! Эльте, теперь мне действительно жаль твою невесту, — бросила Коэре, чтобы хоть немного уязвить его, но получила в ответ лишь улыбку:
— Я постараюсь познакомить вас завтра.
— Давай. Я хотя бы принесу ей соболезнования.
— Довольно, — мягко предупредил Эльтесеин. В его эмоциях всё ещё не было болезненной реакции, но что-то в его тоне подсказало Коэре присмотреться к ним внимательно. И тут она задохнулась от изумления и обиды:
— Ты… ты заблокирован?
— Да, солнышко. Не дуйся, это ради нашей общей безопасности. У меня на корабле две больные женщины.
— Больные?
Коэре в ярости подскочила с места, слегка раскрыв свои тёмные крылья, словно горная хищная птица перед атакой. Её вспыльчивый характер и свободные правила общения в их семье позволяли им, будучи в родном облике, иногда драться между собой, чтобы выплеснуть эмоции. И сейчас ей хотелось ударить его. Но в человеческих телах это было просто невозможно. Эльтесеин с лёгкой насмешкой во взгляде смотрел на сестру: её горианское тело, натренированное, стройное и крепкое, всё же не обладало достаточной силой, чтобы физически угрожать мужчине.
— Валяй, — со смешком предложил он, поднимаясь во весь рост, — только имей в виду, я отвечу.
Стиснув челюсти, Коэре взяла себя в руки, только глаза её всё ещё сверкали.
— Не смей называть меня больной, слышишь, Эльте? — прошипела она ему в лицо.
— Хорошо, — серьёзно ответил он. — Извини, я не имел в виду ничего дурного.
— Ладно, — выдохнула она, тут же сдуваясь. Её брат и в самом деле вряд ли хотел обидеть. И ещё он, конечно, был прав насчёт травмы. И насчёт ошибок, положа руку на сердце, тоже.
Но Коэре казалось, что если она излечится от влюблённости в Сачча с посторонней помощью, то безвозвратно потеряет частичку себя. Поэтому она задрала подбородок и твёрдо посмотрела в глаза Эльтесеину: