— А моя жена полы не моет, — уходя, услышал телеграфиста. — На домового надеется…
«Наконец–то пошло нормальное толковище», — аккуратно прикрыл за собой дверь.
27 апреля, в не по–весеннему тёплый день, императорская чета прибыла на яхте в Петербург.
— Санни, солнышко–то какое, — радовался государь, любуясь женой, наряженной в белый сарафан и кокошник.
В Петропавловской крепости встретились с мама' и долго всей семьёй молились у гробницы Александра Третьего.
Затем на придворных каретах направились в Зимний дворец.
Императрица–мать ехала в отдельной карете.
— Ники, не слишком ли большое значение ты придаёшь открытию этой Думы? — капризно надула губки Александра Фёдоровна.
«После встречи с мама, она всегда делается какой–то нервной», — глянул в окошко Николай, умело скрыв раздражение.
— Что за праздник, если из Москвы доставили высшие государственные регалии: знамя, скипетр, державу и царскую корону.
— Сегодня недолго в ней буду, — повернулся к жене император.
— Ники, прости меня, — виновато улыбнувшись, чмокнула мужа. — Тебе так идёт преображенский мундир. Полковником ты выглядишь представительнее, нежели царём.
«Ну вот, опять неуместные умозаключения», — вздохнув, ответно поцеловал её в щёку.
— Не волнуйся, Ники. Не стоят они того, чтоб переживать, — вздрогнула от крика с тротуара:
— Амнистию-ю!
Высочайший выход начался исполнением гимна.
Стоя во фрунт и глядя куда–то в пространство, государь вслушивался в 16 музыкальных тактов, сочинённых композитором Львовым и едва сдерживал слёзы от звуков, всегда волновавших и трогавших его душу и сердце.
— Сильный… Державный… — выводил хор слова Жуковского.
«Это не просто слова, — думал он. — Это мой Отец, Дед и Прадед. Это Российская империя или просто РУСЬ… И не утеряю ли я её, согласившись на эту Думу?!» — оглядывал белые с позолотой стены Георгиевского зала и трон с красным и золотым балдахином, с лежавшей на нём императорской горностаевой порфирой.
Справа вдоль стены, по стойке смирно стояли члены Госсовета в шитых золотом и усыпанных орденами придворных и военных мундирах.
Слева, шушукаясь и переговариваясь, не обращая внимания на государственный гимн — толпа в сюртуках, крестьянских косоворотках, польских кунтушах, малороссийских жупанах и каких–то лапсердаках.
«Курчавые головы владельцев лапсердаков глядятся диссонансом среди пшеничных ярославских голов, — стараясь справиться с закипающим гневом, надел на лицо доброжелательную маску. — Финансисты, адвокаты, биржевики и прочие представители стяжательной интеллигенции», — встретился взглядом с Винавером, независимо выставившим ногу вперёд и о чём–то увлечённо беседующим с соседом.