Правила внутреннего распорядка, этот зэковский устав мало изменился со времён Берии, хотя версию, которую зачитывает нам геолог, подписана министром Щёлоковым, самому впоследствии осуждённому и лишённому звания героя социалистического труда, поэту Щёлокову, который однажды скажет очень глубокую, хотя и противоречивую фразу: «Работа милиции, и как искусство, и литература, призвана внушить людям непоколебимый оптимизм, веру в лучшие проявления человеческих душ, стремлений, желаний, помыслов. И если говорить юридическим языком, произведения, прославляющие пошлость, порнографию, способствующие насилию, уже сами по себе представляют уголовные деяния».
Такой вот он был весь легкоранимый, главный мент великой страны. Ежовы, Берии, Щёлоковы — сколько министров внутренних дел закончили с пулей в голове? А значит не им меня судить.
Вообще, тот факт, что правила поведения для осуждённых преступников пишут другие преступники и есть по видимому то самое зло, из-за которого наша система так и не стала «исправительной».
Бегло прочтя правила на русском, завклуб переходит на узбекский и повторяет те же угрозы о невероятно страшных последствиях, которые ждут нарушителей щёлковских заветов.
Тут же я узнаю, что Пап по-узбекски звучит — Поп. Зона наша на самом деле попская. И хотя налёт религиозности остался, он более поповский, чем папский. У меня украли мою не рождённую книгу.
После этого завклубом интересуется, нет ли у кого высшего образования. Видимо для участия в художественной самодеятельности.
Вступать в сотрудничество с администрацией считается крайне дурным тоном, и если вы планируете стать вором в законе, это может навсегда испортить ваше резюме.
Я все же поднимаю руку — графа Монте-Кристо из меня все равно не выйдет, кроме того я недолюбливаю блатных. Они хотят, что бы я соблюдал воровской закон. А я нет.
Я преступил через закон гражданский, чтобы оказавшись вне закона — в зоне — начать вдруг соблюдать какой- то другой, опять же навязанный мне большинством закон?
Как говорил святой апостол Павел — «пока не было закона, не было и преступления». Старик, похоже, тоже был не подарок.
Хотя, признаться вам честно, это только официальная версия причины моей «ссучености». Основная же — этот тот самый случай, когда меня остановили во дворе поликлиники двое крепких парней, классе эдак в шестом. Мне кажется, нужна была справка, чтобы записаться в какую-то идиотскую секцию или кружок.
Парни заставили меня сидеть с ними на карточках минут двадцать, пока выясняли «кто я есть по-жизни». Как вскоре выяснялось — мой «пожизненный» статус абсолютно не соответствовал новеньким красно-белым румынским кроссовкам, купленным матерью за неделю до событий.