— Смотри, где же она калека? — шептала мать. — Просто в мешке скрючилась.
Начальник Чжан тоже зашептал:
— Если кто спросит — скажем, что купили ее еду стряпать.
Мать кивнула Эрхаю, чтоб шел следом. На кухне уже стояла здоровая чашка риса с гаоляном, сверху навалена квашеная капуста, жаренная с тофу. Мать объяснила, что яичный суп япошка мигом проглотила, она даже испугалась, что та себе горло пережжет.
— Скажи ей, чтоб ела не спеша, там еще много!
— Ты же говорила, ей ничего нельзя, кроме супа?
— Так одним супом разве наешься? — мать на радостях даже забыла про свои недавние слова. — Скажи ей, пусть съест кусочек и сразу запьет водой, тогда не страшно.
— Я что, по-японски умею говорить? — огрызнулся Эрхай, послушно шагая в главную комнату.
Он открыл дверь и уперся взглядом в ноги в ватных штанах. Штаны были материны. Поднял глаза чуть выше, увидел руки, пальцы короткие, еще как будто детские. Эрхай решил, что смотреть тут нечего, и дальше веки поднимать не стал, впереди смутно маячили живот и ладони. Живот чуть отодвинулся, это япошка шагнула назад. Вдруг перед прикрытыми глазами Эрхая очутилась ее голова, самая макушка. Сердце снова застучало барабаном — впервые ему кланяется японец. А может быть, поклон вовсе не ему, а чашке с рисом, капустой и тофу.
Эрхай растерялся, прикрытые веки взлетели вверх, и как раз в этот миг япошка выпрямилась. Парень покраснел до ушей: его глаза уперлись ровнехонько в нее. До чего же большие у нее глаза. Как у суслика. Исхудала, потому и стала похожа на суслика. Эрхаю было и жалко ее, и противно, он поставил чашку с едой на столик для кана, развернулся и вышел из комнаты.
Со двора он тут же побежал в свой флигель. Родители скоро пришли с расспросами, поздоровался он с ней или нет. Эрхай ничего не слышал, знай себе копался в сундуке из камфорного дерева. Почему его так взбесило, что они с япошкой встретились глазами? Он и сам толком не знал. А мать с отцом сияли от радости, точно два проказника.
— Семья Чжан не обеднеет, даже если взять в дом вторую жену, — сказала мать.
Эрхай как будто и не слышал. Начальник Чжан вставил:
— Не бойся, мы с матерью съездим к Сяохуань, помиримся. Она неродящая и слова против не скажет. Пройдет два года, ты меня заменишь, будешь сам начальником станции, а на место Сяохуань к тому времени молоденькие невесты в очередь выстроятся.
Эрхай наконец вытащил из сундука наушники из собачьей шерсти. Мать спросила, куда он собрался, Эрхай молчал. Взял с кана ватное одеялко, которым Сяохуань накрывала ноги в повозке. Только тут старики поняли, что сын поедет к сватам.