— Бо-о-ольно!
Пришлось ставить голову на прежнее место.
— Заплатили бы, уважаемая, в кассу девяносто восемь рублей семьдесят копеек и ваза ваша, — снова предложил директор. — А дальше делайте с хрусталём всё, что хотите.
— У меня нет с собой таких больших денег! — напомнила бабушка.
Севкино положение становилось крайне серьёзным.
— Но может, товарищ директор, вы посидите с моим внуком, а я съезжу в сберкассу? Нужно как-то освобождать человека.
— Почему я должен его караулить?! — возмутился директор. — У меня план! Покупатель! Продажа хозяйственных товаров! А если и другие начнут надевать мои вазы, как шляпы?!
Бабушка растерянно молчала.
— Екатерина Константиновна, — сообразили, — поезжайте в поликлинику к моей маме. А я посижу у директора как заложник.
— Мне нужен не ты, а ваза! — возмутился директор. — Или деньги. На другое я не согласен.
Народу набилось полно.
И все начали давать советы.
— Могу вам оставить паспорт, — оживилась бабушка после чьей-то подсказки.
— Нужно же иметь сердце!
— Пусть едут! — разрешил кто-то в толпе.
— Вы так можете довести бабушку до инфаркта!
— Что бабушку?! А ребёнка?!
— Вот если бы это был его мальчик!
Директор чесал затылок.
— Ладно, рискну, — сказал директор. — Давайте паспорт, пишите расписку. Но если в вазе окажутся царапины, то вы всё равно должны будете её купить. Испорченную мы не примем. Это вам не бутылка за двадцать копеек.
Бабушка была на всё согласна. Севкин вид разрывал её душу.
Наконец мы вывели Севку из магазина. Идти в вазе ему было совсем неудобно.
Люди шли рядом, давали советы:
— А вы бы обмотали ему голову шарфом и вели, как слепого. По крайней мере, никто ничего не спросит.
Севка на всё соглашался.
— Терпи, — утешал я. — Моя мама поможет.
— А если она не поможет?! Как я буду кормиться?! — канючил Севка.
Мне захотелось его рассмешить.
— Придётся ставить тебя на голову, а суп наливать в вазу, — сказал я.
Но Севку моё остроумие оскорбило. До поликлиники он брёл молча.
* * *
В детской поликлинике оказалось полно народу. Мамы и бабушки стояли в очереди в регистратуру, толпились у дверей кабинетов. Но стоило нам появиться, как очередь расступилась: такой «головы» никто никогда не видел.
— Простите, — мягко спросил маленький старичок в школьных ботинках. — У вашего мальчика голова в гипсе?
— В вазе, — ответила бабушка, ошарашив старичка.
— Какой такой вазе?
— В хрустальной, — пояснил я. — Девяносто восемь рублей семьдесят копеек штука.
— Девяносто восемь?! — ахнул старичок. — Нет, люди теперь живут не по средствам! Плохо им было в тёплых шапках?!
Я побежал к маминому кабинету, но, как оказалось, кто-то уже успел перепутать меня с Севкой.