Распахнулись двери и вошла Лейла – неузнаваемо чужая, в длинном черном платье с воротником под самое горло. Отразившись маленьким вихрем в блестящем паркете, она остановилась перед Давидом.
– Сейчас сюда придет герцогиня, – сказала она, когда он поднялся ей навстречу. – Кажется, я отыскала выход из твоего безвыходного положения. Единственный, – она сделала ударение на этом слове, – если, конечно, ты не собираешься заниматься разбоем на большой дороге.
– Что же я должен делать? – спросил он.
– Ты не догадываешься? – усмехнулась Лейла. – Ты станешь любовником Равенны Руоль! Я сказала ей, что такого великолепного жеребца, как Рудольфа Валери, безработного актера, пробавляющегося в Пальма-Аме ремеслом Казановы, ей не найти никогда. И, прошу тебя, не смотри на меня так, словно хочешь ударить меня. Или… убить? – предположила она с усмешкой. – Однажды, если мне не изменяет память, ты уже собирался сделать это?
– Я все еще твой должник, – кивнул он.
– Прекрасно. А пока что улыбайся герцогине. И вот что еще: не забывай называть ее «ваша светлость». А если она позволит – «госпожа Руоль». И главное – не перечь ей!
Давид схватил ее за руку, рванул к себе:
– Так я – раб?
– Отпусти, ты делаешь мне больно, – бледная, пытаясь вырваться, едва выдавила Лейла. – Тсс! Это она…
Лейла растирала запястье, когда в залу вошла герцогиня – белокожая, с греческим узлом пышных белокурых волос на затылке, с высокой грудью, поднятой открытым домашним платьем. Ее брови были слегка нахмурены, словно она желала вспомнить о чем-то, что ей никак не удавалось. Она встретила взгляд Давида открыто, не отводя глаз, чуть приподняв подбородок.
Лейла отступила от него. Хозяйка остановилась от гостя шагах в пяти, пристально разглядывая молодого человека.
– Так это и есть твой жеребец? – спросила она.
Кровь бросилась в лицо Давиду. Это не ушло от внимания хозяйки дома. Не находя объяснений такому поведению, она вновь нахмурилась.
– Он хорош, Лейла, – сказала она. – Я всегда знала: у тебя отличный нюх на таких молодцов… Что ж, молодой человек, мои условия настолько лестны, что вам могли бы позавидовать самые дорогие куртизанки в этом городе. Если вы окажетесь не только красавчиком, но и таким, каким вас описала Лейла, я буду платить вам за один… э-э… сеанс пятьсот монет. Но, повторяю, вы должны быть славным жеребцом. Вас, кажется, зовут Рудольф Валери?
Немного помедлив, Давид кивнул.
– Отлично, – проговорила герцогиня.
Только сейчас Давид разглядел ее руки – белые, прекрасной формы, с унизанными дорогими перстнями пальцами, с длинными, отточенными, кроваво-алыми ногтями.