– Вот это механики обнаружили застрявшим в хвосте вашего самолёта.
На столе, нагло скалясь щербатым лезвием, лежал обыкновенный русский плотницкий топор…
* * *
Август 1995 года начался для начальника внешнеэкономического отдела питерского фольгопрокатного завода Марата Тагирова с сюрприза.
Японская делегация заявилась совершенно неожиданно, хотя единственный русскоязычный член группы утверждал, что письменно предупреждал о приезде.
– Как же так, Марат Тимурович? Я же лично отправлял письмо почтой ещё четыре месяца назад!
– А, так если оно нашей почтой идёт, то как раз к Новому году и прибудет. Факсом надо было, или по телефону. Да и за недельку убедиться, что мы помним.
– Не может быть! Существуют же правила деловых отношений… Да и планы ведь на несколько месяцев вперед составляются, мы не хотели доставить неудобство…
– Ё-моё, вы же в России! Какие планы могут быть? Тут с утра одно планируешь, а вечером уже во Владивосток летишь. Или в сауне с партнерами зажигаешь. Или, наоборот, в прокуратуре на допросе – как повезёт… Ладно, давайте к делу.
– Мы представляем интересы международной компании «Ватанабэ Корпорейшн», я – Иосиф Левензон, работаю в израильском представительстве. А это специалисты из японского головного офиса – господа Окума и Като.
Два невысоких стареньких японца синхронно закивали головами, счастливыми улыбками демонстрируя небывалое наслаждение знакомством.
– Одно из направлений нашей работы – низковольтные конденсаторы для электронных устройств. Общеизвестно, что наиболее качественные из них изготавливаются с использованием фольги из сверхчистого алюминия, с содержанием металла 99,99 %.
– А, «четыре девятки»! Ну так это знакомая нам тема, мы…
– Пожалуйста, не перебивайте. Технология получения такой фольги очень сложная и дорогая. Ей владеют всего три предприятия в мире – в США, Германии и Франции. И они, конечно, диктуют нам весьма некомфортные условия закупок – как по ценам, так и по срокам.
– Значит, не три, хе-хе.
– Подождите, а то я собьюсь. Год назад мы вели переговоры о покупке закрытого в девяносто третьем году Воронежского радиозавода с целью его реанимации и освоения производства наших конденсаторов. И обнаружили там несколько рулонов этой фольги. С такой вот этикеткой.
Левензон вжикнул молнией дорогущей кожаной папки и выложил на стол мятый квадратик пожелтевшей бумаги. Марат хмыкнул.
– Ну, всё правильно. «Ленинградский завод по обработке цветных металлов имени Клима Ворошилова. Фольга алюминиевая, А девяносто девять, ГОСТ…». Это наш продукт, просто название завода ещё старое напечатано.