Если окончательный текст был установлен 19 июля и в секретном порядке сообщен австрийским послом 20 июля и «одобрен без изменения» императором 21 июля, то почему же Берхтольд не хотел его давать Чиршки и утверждал, что нужно «внести еще некоторые поправки»? По всей вероятности, из опасения, что даже германское Министерство иностранных дел не одобрит резкого и непримиримого тона ноты и в последний момент станет удерживать Австрию. Берлин, как Берхтольд уже сказал на Совете министров 19 июля, начинал «нервничать», и Берхтольд не хотел брать на себя ответственность «за нежелательные инциденты, которые могут вызвать новую отсрочку». Поэтому нужно было, чтобы Берлин оставался в неведении, пока уже не будет слишком поздно что-нибудь предпринять. Берлин должен был принять как совершившийся факт отправку весьма резкого ультиматума, который уже нельзя было вернуть обратно или изменить[84].
Что знала Германия об ультиматуме
Точно так же Берхтольд после 14 июля не обращал особого внимания на просьбы Германии информировать ее относительно окончательных намерений Австрии и относительно формулировки требований, которые она предполагает предъявить Сербии. Это обстоятельство вместе с утверждениями Ягова, последовавшими несколько дней спустя, что он «не знал заранее содержания австро-венгерской ноты», а также новые факты, которые вскрылись впоследствии благодаря опубликованию германских документов, породили большие споры по вопросу, в какой мере Германия была заранее осведомлена об австрийском ультиматуме.
Как уже было указано выше, в течение первых недель после потсдамских разговоров Берхтольд почти исчерпывающе информировал германского посла в Вене относительно своих планов и относительно того, какие приблизительно требования он собирается включить в ультиматум. Эти сообщения были переданы баварскому уполномоченному в Берлине, который резюмировал их в обстоятельной депеше от 18 июля:
«Как мне сообщил Циммерман, нота, поскольку уже определилось ее содержание, будет заключать в себе следующие требования.
1. Опубликование сербским королем прокламации, в которой должно быть заявлено, что сербское правительство совершенно отмежевывается от великосербского движения и осуждает его.
2. Возбуждение судебного следствия против лиц, виновных в соучастии в сараевском убийстве, с привлечением представителей Австрии к этому следствию.
3. Принятие мер против всех лиц, участвовавших в великосербском движении.
Для принятия этих требований будет предоставлен 48-часовой срок. Очевидно, что Сербия не может принять эти требования как несовместимые с достоинством независимого государства. Поэтому в результате должна возникнуть война.