Стараясь быть как можно понежней, тот стал входить в нее и наконец-то понял причину слез лихой разбойницы – державшая в повиновении сотню мужиков грозная Ирина оказалась девочкой. Почуяв боль, Аришка вскрикнула:
– Ой, мамочка, – и даже попыталась вырваться, но уж тут, как говорится, извини, красавица. Ласково шепча:
– Не бойся, милая, сама скоро мамочкою станешь, – Иван лишил невинности горе-атаманшу.
То ли от того, что удалой казак давненько не был с женщиной, то ли потому, что девушка была прекрасна, как сама любовь, он раз за разом брал ее, не выпуская из своих объятий. Когда любовный пыл немного поугас, Ванька виновато попросил:
– Прости, Аринушка, нет у меня сил, чтобы сдержаться.
– Все хорошо, – ответила Ирина, бережно поглаживая своего избранника. – Только поначалу больно было, а потом приятно даже стало, как еще одно сердечко во мне забилось, – наивно поделилась новоявленная женщина впервые ей изведанными чувствами.
– Не жалеешь, что так получилась?
– О чем жалеть-то? О том, что девственность утратила с любимым человеком? Так все девки лишь об этом и мечтают, да далеко не всем такое счастье выпадает, – блаженно улыбнулась атаманша, однако тут же приумолкла, сообразив, что Княжич непременно вспомнит про Елену, и не ошиблась. Отпустив ее, Иван улегся на спину и закрыл глаза. Несколько минут они лежали молча. Наконец он вопросил:
– Ты взаправду меня любишь?
– Не любила б, так в постель тебя сама не позвала, – отрешенно глядя в потолок, промолвила Аришка.
– Я, когда еще в пещере ледяной с Андрейкою сидела, зарок дала – никого к себе не подпущу, кроме Ивана Андреевича, а ежели силком возьмут, так тут же удавлюсь.
Ванька вздрогнул, как ужаленный, и вновь прижал ее к себе, по выражению лица Ирины он понял – девица не шутит.
«Ну уж нет, с меня Еленки хватит, покуда жив, я тебя пальцем тронуть не дозволю никому», – подумал Княжич, но тут же вспомнил про разбойные дела кузнецовой дочери. Как воспримут мужики грехопадение атаманши, нетрудно было угадать, а про отца ее и думать не хотелось – обещал Петру наставить дочку на путь истинный и наставил, только шибко уж причудливым манером. Впрочем, здраво поразмыслив, он решил: – А по-иному с ней нельзя, с такой строптивицей, вот своего дитя родит, так сразу дури поубавится, не до разбоя на большой дороге станет.
Видно, угадавши его помыслы, Аришка робко прошептала:
– Ванечка, ты женишься на мне?
Княжич сразу вспомнил слова Максима, сказанные им при расставании: не думаю, что кузнецова дочь тебя так просто из своих лапок выпустит. «А есаул провидцем оказался. Похоже, вам, Иван Андреевич, действительно придется под венец пойти», – мысленно поиздевался Ванька над самим собой. Он уже хотел сказать: