— Когда это ты собрался обо мне заботиться?
— Если одно дело сделаем… Как царица будешь жить. Куда хочешь, поедем. В Америку поедем, в Париж поедем, в Дубай поедем. Всякие платья такие, которые модные… всякие модные платья, которые только жены арабских шейхов носят, тебе куплю… в Дубай поедем…
За кого он меня принимает? Я повернулась и посмотрела на него.
— Не веришь? Правду говорю. Хлебом клянусь. Где ты такого мужа найдешь? Или ты за русского хочешь замуж выйти?
И этот туда же лезет! Еще один жених. Противно, что он так со мной разоткровенничался. Хотя в общем-то — безразлично, потому что… одним словом, было безразлично, но чтобы напугать его, я процедила сквозь зубы:
— Что ты мелешь?! Не боишься? Вот возьму и расскажу Зухуршо, как ты мне… — его так называемой жене — руку и сердце предлагал?
Он засмеялся:
— Не расскажешь. Ты его ненавидишь. Ты, чем ему хоть одно слово скажешь, лучше язык себе откусишь.
— Расскажу, — повторила я.
— Э, сестренка! Думаешь, я глупый? Думаешь, ничего не понимаю? Я тебя очень хорошо понимаю. Знаю, о чем ты думаешь. Я тоже об этом думаю…
— Так ты еще и думать умеешь?
Он не обратил внимания на мою язвительность и сказал:
— Зухуршо убить надо.
Он произнес это негромко, но очень серьезно.
— Убей, — сказала я.
— Не могу, — сказал он. — Зухуршо мой брат.
— А-а-а-а, брат… — сказала я. — Тогда зачем языком болтаешь?
— Ты это дело сделай, — сказал он.
Я даже не разозлилась. Меня это даже не задело. Как ни удивительно, сделалось смешно.
— Послушай, юноша, — сказала я. — Ты предлагаешь убить твоего старшего брата. И что потом? Потом меня зароют живой в землю, побьют камнями… Или как тут у вас поступают в таких случаях? А ты останешься чистеньким и первым бросишь в меня камень…
— Нет, — сказал он. — Я на тебе женюсь. Никто ничего не узнает. Милиции нет, прокуратуры нет, никакой власти нет. Я буду здесь власть. Скажем: заболел, умер. Кто станет проверять?
Глупо и смешно, но я вдруг попыталась представить, как это будет, если будет. «Зарина, даже думать не смей!» — воскликнула мама.
А Гадо зашептал вкрадчиво:
— Старушка есть, она все знает. Я у нее взял одно лекарство. Очень хорошее лекарство. Вкуса не имеет, запаха не имеет. Если в чай положить, Зухуршо ничего не заметит. Спать ляжет, утром не проснется.
Меня разобрало нестерпимое любопытство. Было ужасно интересно, как он собирается Черноморда травить… Почему он? Это он мне предлагает. И хотя я ни за что в жизни не войду с ним в сговор, страшно хотелось узнать, как он все задумал.
— Вот твоя старушка все и расскажет. Никакого следователя не надо.