Up to the period when I fell I had counted fifty-two paces, and upon resuming my walk, I had counted forty-eight more;-when I arrived at the rag.
В ту минуту, как я упал, я насчитал уже 52 шага, а в этот второй раз еще 48 шагов.
There were in all, then, a hundred paces; and, admitting two paces to the yard, I presumed the dungeon to be fifty yards in circuit.
Следовательно, все вместе составляло сто шагов, и, считая два шага за ярд, я предположил, что темница имеет пятьдесят ярдов в окружности.
I had met, however, with many angles in the wall, and thus I could form no guess at the shape of the vault; for vault I could not help supposing it to be.
Впрочем, я попадал на много углов в стене, так что никак не мог определить форму склепа; -потому что я все не мог удержаться от мысли, что это склеп.
I had little object-certainly no hope these researches; but a vague curiosity prompted me to continue them.
Меня не особенно интересовали эти открытия; я от них ничего не надеялся, но какое-то неопределенное любопытство побуждало меня продолжать их.
Quitting the wall, I resolved to cross the area of the enclosure. At first I proceeded with extreme caution, for the floor, although seemingly of solid material, was treacherous with slime.
Оставивши стену, я решился пройти в пространство по прямой линии; сначала я подвигался с чрезвычайной осторожностью, потому что почва была неверная и скользкая, но наконец ободрился и пошел с уверенностью вперед.
At length, however, I took courage, and did not hesitate to step firmly; endeavoring to cross in as direct a line as possible.
Пройдя десять или двенадцать шагов, я зацепился ногой за остаток оборванной кромки моего платья и упал со всего размаху лицом вниз.
I had advanced some ten or twelve paces in this manner, when the remnant of the torn hem of my robe became entangled between my legs. I stepped on it, and fell violently on my face. In the confusion attending my fall, I did not immediately apprehend a somewhat startling circumstance, which yet, in a few seconds afterward, and while I still lay prostrate, arrested my attention.
Растерявшись от падения, я не вдруг заметил довольно удивительное обстоятельство, привлекшее мое внимание несколько секунд спустя.
It was this-my chin rested upon the floor of the prison, but my lips and the upper portion of my head, although seemingly at a less elevation than the chin, touched nothing.
Вот что это было: подбородок мой упирался в пол темницы, а губы и верхняя часть головы, хотя опущенные еще ниже подбородка, не дотрагивались ни до чего.