| Даусет криво усмехнулся и, подтолкнув своего тощего компаньона к стулу, усадил его на прежнее место. |
| "We'll talk it over," he said; and in Leon Guggenhammer he found an anxious ally. | - Сначала давайте поговорим, - сказал Даусет, и Леон Гугенхаммер горячо поддержал его. |
| And nothing ever came of it. | Никто никогда не узнал об этой истории. |
| The thing remained a secret with the three men. | Все трое свято хранили тайну. |
| Nor did Daylight ever give the secret away, though that afternoon, leaning back in his stateroom on the Twentieth Century, his shoes off, and feet on a chair, he chuckled long and heartily. | Молчал и Харниш, хотя вечером, в отдельном купе экспресса "Двадцатый век", развалившись на мягком сиденье и положив ноги в одних носках на кресло, он долго и весело смеялся. |
| New York remained forever puzzled over the affair; nor could it hit upon a rational explanation. | Весь Нью-Йорк ломал голову над этой загадкой, но так и не нашел разумного объяснения. |
| By all rights, Burning Daylight should have gone broke, yet it was known that he immediately reappeared in San Francisco possessing an apparently unimpaired capital. | Кто мог сомневаться в том, что Время-не-ждет обанкротился? А между тем стало известно, что он уже снова появился в Сан-Франциско и, по всей видимости, ничуть не беднее, чем уехал. |
| This was evidenced by the magnitude of the enterprises he engaged in, such as, for instance, Panama Mail, by sheer weight of money and fighting power wresting the control away from Shiftily and selling out in two months to the Harriman interests at a rumored enormous advance. | Об этом свидетельствовал размах его финансовых операций, в частности борьба за Панама-Мэйл, когда Харниш в стремительной атаке обрушил на Шефтли весь свой капитал и тот вынужден был уступить ему контрольный пакет, а через два месяца Харниш перепродал его Гарриману, сорвав на этом деле огромную прибыль. |
| CHAPTER V | ГЛАВА ПЯТАЯ |
| Back in San Francisco, Daylight quickly added to his reputation In ways it was not an enviable reputation. | По возвращении в Сан-Франциско Харниш быстро приобрел еще большую славу. В известном смысле это была дурная слава. |
| Men were afraid of him. | Он внушал страх. |
| He became known as a fighter, a fiend, a tiger. | Его называли кровожадным хищником, сущим дьяволом. |
| His play was a ripping and smashing one, and no one knew where or how his next blow would fall. | Он вел свою игру неумолимо, жестоко, и никто не знал, где и когда он обрушит новый удар. |
| The element of surprise was large. He balked on the unexpected, and, fresh from the wild North, his mind not operating in stereotyped channels, he was able in unusual degree to devise new tricks and stratagems. |