Три товарища (Ремарк) - страница 38

Тут же, словно полевые кухни, дымились асфальтные котлы.
We sank into a brown study.Мы сидели; каждый думал о своем.
"Queer sort of day, Sunday, Otto."- А странно вот так в воскресенье, Отто, правда?
K?ster nodded.Кестер кивнул.
"One is glad when it's over," said I meditatively.- В конце концов радуешься, когда оно уже проходит, - сказал я задумчиво.
K?ster shrugged his shoulders.Кестер пожал плечами:
"Perhaps it is that one is so used to the routine that one finds the little bit of freedom disturbing."- Видимо, так привыкаешь гнуть спину в работе, что даже маленькая толика свободы как-то мешает.
I turned up my coat collar.Я поднял воротник:
"Doesn't say much for the life we lead, Otto."- А что, собственно, мешает нам жить, Отто?
He looked at me and smiled.Он поглядел на меня улыбаясь:
"There was less to be said for it a few years ago, Bob."- Прежде было такое, что мешало, Робби.
"True," I agreed. "Still . . ."- Правильно, - согласился я. - Но все-таки?
The acid light of the pneumatic drill squirted green over the asphalt.Вспышка автогена метнула на асфальт зеленые лучи.
The workmen's shelter with its inner glow looked like a cosy little country to itself.Палатка на рельсах, освещенная изнутри, казалась маленьким, уютным домиком.
"Do you think the Cadillac will be ready by Tuesday?" I asked.- Как ты думаешь, ко вторнику покончим с кадилляком? - спросил я.
"Perhaps," said K?ster. "Why?"- Возможно, - ответил Кестер. - А с чего это ты?
"I was just wondering. . . ."- Да просто так.
We stood up and turned homeward.Мы встали.
"I've been a bit snarled-up to-day, Otto," said I.- Я сегодня малость не в себе, Отто, - сказал я.
"Everybody is now and then," said'K?ster. "Sleep well, Bob."- С каждым случается, - ответил Кестер. -Спокойной ночи, Робби.
"Good night, Otto."- И тебе того же, Отто.
In my room I continued to sit awhile.Потом я еще немного посидел дома.
Suddenly I did not like the place any more.Моя конура вдруг совершенно перестала мне нравиться.
The chandelier-hideous- the light so glaring; and the armchairs, threadbare: the linoleum, utterly dreary; the wash stand-you could never invite any decent person here, I thought.Люстра была отвратительна, свет слишком ярок, кресла потерты, линолеум безнадежно скучен, умывальник, кровать, и над ней картина с изображением битвы при Ватерлоо, - да ведь сюда же нельзя пригласить порядочного человека, думал я.
Not a woman certainly.Тем более женщину.
A prostitute from the International at the most.В лучшем случае - только проститутку из "Интернационаля".