.
Кроме того, он заявил, что теперь пришла пора открыться и ему самому. Оказывается, он не просто бродячий проповедник, желающий людям счастья, но принадлежит к старинному роду, который еще сто лет назад правил далеко отсюда по законам справедливости, добра и блага. Поэтому его предков свергли, и с тех самых пор они были вынуждены скитаться по земле, не находя нигде приюта.
Обычно в первый день ураза-байрама, да и в последующие тоже, люди побогаче резали скотину. Она приносилась в качестве жертвы, очищающей мусульманина от грехов. На этот раз случилось то, что должно было случиться, — жертвой стали люди.
Убейдулла, верный заветам первых мутазилитов, не щадил ни иудеев, ни буддистов, ни даосистов, ни христиан, ни своих же мусульман[159]. В городе началась великая резня. Из купцов уцелели лишь немногие, успевшие добраться до своих кораблей и немедленно отплыть из этого страшного места.
Имамы и муллы не дождались в тот день своих фитр[160]. Точнее, они были поднесены, но в виде ножей и острых сабель.
— Это ислам вероломства, подкупа и лжи! — горланили опьяненные кровью люди, громя медресе.
— Это те, кто сеял в наших сердцах нечистоты обмана! — и седых стариков-мулл кидали в костер, ярко пылавший на площади.
— Это те, кто пьет из нас кровь и заставляет нас угождать им и кланяться! — и следом за ними наступала очередь купцов.
Если бы воины сохранили верность властям, возможно, с бунтом и удалось бы справиться, но Убейдулла был умен. Именно их он в первую очередь одурманил сладкими речами, и именно они составили основную силу нападавших.
Спасения не было нигде. Даже те, кто успел укрыться в соборной мечети или в бывшей резиденции наместника Сасанидов, получили лишь временную отсрочку.
Часть жителей попыталась прорваться через крепостные ворота, но и Кырхляр-Капы[161], и Орта-Капы[162] были закрыты, а отряды угрюмых воинов, стоящие возле них, не позволяли усомниться в дальнейших намерениях бунтовщиков.
К тому времени, когда Вячеслав расположился у стен Дербента, некогда скромный проповедник успел назначить себя эмиром ал-умара[163] и распоряжался в городе как полновластный единоличный правитель.
Никто не смел сказать поперек ни слова — это было слишком опасно.
Прекрасно понимая, что Убейдулла сейчас находится на пике своей власти, воевода продолжал медлить, не решаясь идти на кровопролитный штурм, расположив оставшиеся у него полки в версте от города.
Самый лучший, во всяком случае бескровный вариант — взять город на измор — отпадал сразу. Для этого необходимо окружить его полностью, а как это сделать, если от главной цитадели Нарын-Кала тянутся до самого моря сразу две параллельные стены и южная сторона целиком свободна.