– Но, кажется, это я должна была вас разбудить? – недоумевала Лидди. – А ведь еще нет и шести.
– Конечно, есть. Что это ты выдумываешь, Лидди? Я знаю, что уже больше семи часов. Приходи ко мне поскорей; я хочу, чтобы ты меня как следует причесала.
Когда Лидди вошла в комнату Батшебы, хозяйка уже ждала ее. Девушка никак не могла понять, зачем такая спешка.
– Что такое стряслось, мэм? – спросила она.
– Так и быть, я скажу тебе, – и Батшеба посмотрела на нее с лукавой улыбкой в сияющих глазах. – Фермер Оук придет ко мне сегодня обедать.
– Фермер Оук? И больше никого?.. Вы будете обедать вдвоем?
– Да.
– Но, пожалуй, это будет неосторожно, мэм, ведь и без того идут всякие толки, – опасливо сказала ее приятельница. – Доброе имя женщины такая хрупкая вещь…
Батшеба расхохоталась, щеки у нее вспыхнули, и она шепнула Лидди на ухо несколько слов, хотя они были в комнате один. Лидди вытаращила глаза и воскликнула:
– Батюшки мои! Вот так новости! У меня сердце так и затрепыхалось!
– А у меня вот-вот выпрыгнет! – сказала Батшеба. – Да теперь уж ничего не поделаешь.
Утро было сырое, неприветливое. Тем не менее без двадцати десять Оук вышел из дому и…
Поднялся на холм крутой;
Он шел твердой стопой
За невестой своей молодой,
…и постучал в дверь Батшебы. Спустя десять минут можно было видеть, как два зонта – один большой, другой поменьше – появились из этих же дверей и поплыли в тумане по дороге по направлению к церкви. Расстояние было невелико – не более четверти мили, и благоразумная чета решила, что нет смысла ехать в экипаже. Постороннему наблюдателю пришлось бы подойти чуть ли не вплотную, чтобы разглядеть под зонтами Оука и Батшебу, которые первый раз в жизни шли рука об руку: Оук в длинном, до колен, сюртуке, а Батшеба в плаще, спускавшемся до самых галош. Несмотря на будничную одежду, Батшеба выглядела помолодевшей:
Как роза, снова ставшая бутоном[49]…
Душевное спокойствие вернуло ей здоровый румянец, по просьбе Габриэля этим утром она уложила волосы так, как носила их несколько лет назад, когда стояла на Hopкомбском холме, и теперь казалась ему поразительно похожей на чарующую девушку его мечтаний; впрочем, не приходилось удивляться, ведь ей было всего двадцать три – двадцать четыре года! В церкви их поджидал Толл, Лидди и пастор – церемония была быстро совершена.
В тот же день вечером они спокойно сидели за чаем в гостиной Батшебы, решено было, что фермер Оук поселится здесь, ведь у него не имелось ни свободных денег, ни дома, ни обстановки, достойной его супруги (хотя он и был на пути к богатству), а Батшеба всем этим обладала.